Трейлеры пришли из Франции только в понедельник в шесть вечера. Их направили там на пропускной пункт к северу от Фонтенбло, где их окружили обозленные бастующие водители грузовиков. Трейлеры могли бы проторчать там неизвестно сколько дней, если бы не дождь, загнавший забастовщиков в кафе. Наш асс, водитель грузовика Моррис Хэмилтон, воспользовался этим и стал выводить колонну из тупика. Когда он уже почти отъехал от пикета, один из водителей-французов выглянул в окно из их прокуренного кафе, увидел наших, выскочил наружу и ударил монтировкой по грузовику. Но Моррис не остановился. На следующем перекрестке он сообщил французским «дальнобойщикам» из следующего пикета, что «парни, которых мы встречали по дороге, пропустили нас», и вот так они проскочили. Полицейский эскорт довел их по проселочным дорогам до Булони, а оттуда они ринулись на автостраду и примчались в Пьюри-Энд в шесть часов вечера, благодаря этому мы отстали от графика только на восемнадцать часов. Джереми Бэкингем и «желтые куртки» провели понедельник в Хитроу, пропуская через таможню новые двигатели. Специалисты из «Ходзуки» в это время разобрали наши машины и начали переделывать их для испытаний, намеченных на среду в Бранд-Хэтч. Когда наконец-то новые двигатели прошли таможню и прибыли в пять утра во вторник, мы бросились вскрывать ящики.
Эти творения из магния, алюминия и углеродистой стали можно по праву считать настоящим монументом компьютерного века. Всего лишь чуть более полуметра в длину и меньше шестидесяти сантиметров в высоту и ширину, они могли чуть ли не летать, обладая более чем 750 лошадиными силами. Или, по крайней мере, так нам думалось. До тех пор пока не начали устанавливать эти двигатели на машины, мы не догадывались, что не хватает черных ящиков — электронных мозгов, без которых ничто не заработает. Позвонили в Нагою, Япония, в 7.45 утра по нашему времени и узнали, что инженеры «Ходзуки» «Формулы-1» только что ушли, завершив рабочий день. «Ай хай! Хай! Ноу, ноу! Челные ясики был полосены в колобки и посланы!»
Вооружившись номерами еще тепленьких квитанций, Джереми, Хиро Минору и Такэо помчались назад в Хитроу. После еще одного дня баталий с офицерами Ее Величества Таможни и Акцизных Сборов они вернулись в шесть вечера с двумя небольшими черными ящиками, завернутыми в свинцовую фольгу. В первом корпусе механики и техники стали разбираться, какой ящик от какого двигателя, так как все они, согласно сопроводиловке, были собраны по-разному. Это навело меня на мысль, что все двигатели находятся на разных стадиях доводки. Поэтому, даже если нам удастся подобрать эти маленькие компьютеры к двигателям, еще не было ясно без дополнительных звонков в Нагою, какой из движков будет работать стабильно, а какой взорвется, как граната, после дюжины кругов. 9.45 вечера во вторник по местному времени означало 6.45 утра в среду в Нагое, и нам оставалось ждать еще два часа, пока команда «Ходзуки» «Формулы-1» появится на рабочих местах, чтобы ответить на наши вопросы. Пока мы ожидали, «желтые куртки» подготавливали факсы с серийными номерами двигателей и строчные запросы, чтобы их коллеги в Нагое начали действовать без промедлений.
А тем временем техники выяснили, что из-за нового передка машины по проекту Мерри не хватит места для нормальной работы подвески, а Кэти была занята подбором варианта изгиба. Я попробовал вспомнить, когда же в последний раз стоял возле паба летним вечером, когда меня достал из Лос-Анджелеса по телефону Сэм и вцепился мертвой хваткой.
— Введи меня в курс дела, ладно, Форрест? — Это было вроде приветствия. — Я только что вернулся с обеда, и в моем распоряжении пятнадцать минут, а потом я уезжаю на следующую встречу.
— Всегда рад слышать тебя, Сэм, — ответил я и рассказал о двигателях и о наших планах проверить их сегодня утром.
— Хорошо, так держать. Я хочу, чтобы «ЭФОГК» произвела хорошее впечатление в воскресенье. Не думаю, что наши друзья из Конгресса будут на гонках, но я заарканил сенатора Дикерсона из Комитета по ассигнованиям на оборону. Мы сядем в аэропорту Даллеса, заправимся, прихватим доброго сенатора и приземлимся в Лутоне примерно в восемь утра. На вертолете прилетим на автодром в воскресенье в девять утра. Вирджиния говорит, что ты ревнуешь. Это мне льстит.
— Я не ревнивый, Сэм. Я подозрительный. И подозрения внушаешь мне ты.