В душевой Надя обнаружила, что, как она ни задержалась, здесь кроме нее обретается еще одна поздняя пташка: Лия Звонарева. Ишь, полирует спину скрабом, будто в салоне красоты. Надя отвернулась к стене и открутила побольше кран горячей воды, облаком пара отгораживаясь от Лийки: разговаривать не хотелось. Они подругами отродясь не были... Конечно, настоящей дружбы между гимнастками никогда не бывает (как дружить с соперницей?), но даже если вычесть всеобщую зависть и подозрительность, между этими девушками – ни тени сходства. Кораблина – звезда, а Звонарева – так, середнячок. Не то чтобы на грани вылета, но слеплена не из чемпионского теста. Правда, это ее, кажется, не слишком беспокоило: Лия никогда не была честолюбива. Зато общительна, компанейский человек. Вот только нужна сейчас Наде Лийкина общительность, как рыбке зонтик...
– Надя, хочешь, возьми мой скраб. Выжимай, не жалей: здесь еще полтюбика.
– Спасибо, мне ни к чему.
Как ни старалась Надя избежать разговора, слово было сказано, и тотчас Лия вместе со своим недовыжатым тюбиком скраба перекочевала поближе к Надиной кабинке, завилась вокруг юрким вьюном.
– Как же это ни к чему? Всем к чему, я так считаю. Женщина должна заботиться о красоте. Правда, ты, наверно, к этому не привыкла, потому что и так красивая. Была бы я такая от природы, тоже, наверно, ни о чем бы не думалаь. Кожа-то какая гладенькая у тебя! А талия – тоненькая, как иголка! Вот прямо смотрю на тебя, Надь, и радуюсь. Другие, наверно, завидуют по углам, а я не завистливая. Мне просто радостно, что вот есть же в мире такая красота...
Надя подозревала, что после всего, что произошло на тренировке, ей будет невыносимо выслушивать мелкие Лийкины восхищеньица. Как ни странно, произошло по-другому: то, что кто-то искренне (а зачем Лийке врать?) хвалит ее тело, которое оказалось неспособно освоить сложный элемент, несло успокоение.
– Никому, видно, не нужна моя красота, – возразила Надя.
– А что такое? – удивилась Лия. – Неужели с парнем поссорилась? Так брось его: другого найдешь.
– При чем тут парни какие-то? – досадливо передернуло Надю. Парни были действительно ни при чем: высоко себя ценя, отраду физической любви она заменяла честолюбием. – Ты что, не слышала, как Аллочка на меня наорала? И правильно... и я сама чувствую, что не справляюсь.
Снова слезно защипало в носу.
– Из-за этого – да чтоб так переживать? – усмехнулась Лия. Не теряя даром времени, она выжимала на себя из опорожнявшегося тюбика белые червячки скраба, растирала их по плечам, и из-за размеренности и монотонности этих действий казалось, что сопровождавшие их слова должны быть обыденными, простыми, само собой разумеющимися. – Получится у тебя, все получится! Таблетки попринимаешь, и все будет отлэ.
– Какие таблетки? – Слезы у Нади почему-то отступили.
– Которые все чемпионы принимают, – беззаботно сообщила Лия. – Которые помогают силы восстановить.
– Наркотики?
– Ты чего, с дуба рухнула? – Речевой оборот отдавал грубостью, но Звонарева так потешно округлила свои черненькие мышиные глазки, что Надя не удержалась, чтобы не улыбнуться. – Наркотики вредные, а эти лекарства полезные. Они для того, чтобы сил прибавилось, чтобы мышцы стали крепче. Попросишь врача, он тебе их пропишет.
– Нашего врача?
– Почему обязательно нашего? Нет, можно и нашего, но ты же знаешь, как это бывает: врач всем растреплет, что ты таблетки принимаешь, девчонки станут злиться, завидовать... У меня есть знакомый врач, тоже в прошлом спортсмен. Собаку съел на этих лекарствах, плохого не назначит. Если хочешь, я тебя к нему отведу. Ну так как?
Надя ответила не сразу. Она задумчиво водила мочалкой по бедру, наклоняясь, чтобы скрыть лицо. Это было неожиданное предложение. Как все, более или менее причастные к миру большого спорта, она была наслышана о допинге, но Надина гордая необщительность до сих пор хранила девушку от того, чтобы узнать о нем подробнее. Слышала она, что есть такие лекарства, которые помогают добиться победы, но принимать их запрещено, потому что... Потому, что это попросту нечестно. Как нечестно жульничать в любой игре. Все будут выступать по-настоящему, без таблеток, а она – с таблетками...
Но ведь Надя – не как все! Она такая красивая, она такая талантливая! Ей просто требуется небольшая поддержка. Поддержка в трудном жизненном периоде, только и всего. А дальше она пойдет сама, безо всяких подпорок. Что же в этом криминального? Притом Лия ведь не сует Наде горсть каких-то таблеток, взятых неизвестно откуда, она ей предлагает врача, который обследует ее и выпишет то, что требуется. Медицине Надя привыкла доверять...
– Нет, вообще как хочешь, дело твое, – вклинилась в ее размышления Лия, которая, кажется, извела на себя столько скраба, что странно, как это она не осталась без кожи. – Я просто собиралась тебе помочь. Но не хочешь, не надо. А я тебя все собиралась спросить: ты лаком для волос пользуешься?
Нагота между людьми одного пола способствует доверительности. И понижает критичность.
– Лаком? Нет, не пользуюсь... Лия, ты мне все-таки дай телефон того врача.
– Ой, да пожалуйста! Я тебя ему рекомендую. А то учти, врач жутко популярный и модный. К нему очереди выстраиваются. Я ему намекну, что ты будущая олимпийская чемпионка и моя подруга, и он тебя примет безо всяких, только так...
11
Егор Таранов встречаться с Денисом категорически отказался, едва услышал, что речь пойдет о допинге. Закатившаяся звезда российского футбола даже матюгнулась – не прямо в трубку, а словно бы в сторону, но так, что Денис услышал и понял: здесь он ничего не добьется. Зато Игорь Сизов оказался суховат, но вежлив и предложил назначить время для личной встречи, так как это не телефонный разговор.
– Только во второй половине дня, – уточнил Сизов. – В первой половине у меня, как всегда, тренировки.
У Дениса хватило сообразительности не высказать своего недоумения: он-то воображал, что дисквалифицированному спортсмену незачем так уж стараться! Но Сизов почувствовал заминку и уточнил:
– Некоторые на моем месте использовали бы это время, чтобы вроде как пожить для себя: нарушать режим, употреблять алкоголь, забросить физические нагрузки... Только после этого слишком трудно вернуться в прежнюю форму. А я надеюсь, когда срок дисквалификации истечет, доказать, что я в отличной форме. В наилучшей! И что раньше я побеждал не благодаря допингу.
Под конец своего небольшого монолога Сизов заметно разволновался и, сделав паузу, закончил:
– Так что не бойтесь: выгораживать себя не стану. Скажу все как есть.
«Сказать все, как есть» Игорь Сизов намеревался в ближайший вторник, в четыре часа дня, возле станции метро «Кропоткинская». Изучив футболиста по фотографиям и записи его последнего матча, Денис Грязнов с трудом узнал его. Такова уж специфика футбола как зрелища, что мельтешащие на зеленом поле фигурки в майках и трусах выглядят неестественно маленькими и тоненькими, словно шахматные фигуры, с помощью которых разыгрывает хитрые комбинации невидимая рука. А навстречу Денису со стороны подковообразного здания станции двигался здоровенный мужчина лет тридцати, крепкий и широкоплечий. И еще – во время матча лицо игрока искажается разнообразными чувствами, заставляя его порой казаться грубым и агрессивным. Но в Игоре Сизове, вопреки развитым, переливающимся под рубашкой мускулам, не ощущалось никакой грубости: непредвзятый наблюдатель обязательно отметил бы, что у него тонкое, вдумчивое, интеллигентное лицо.