Не дав ему и мгновения, чтобы спросить о чем-либо, она наклонила лицо и поцеловала его, ее губы дрожали от эмоций.
Он напрягся, его хватка на ее талии слегка сжалась, когда он немного отстранился, от него исходило что-то сродни любопытству. Она не знала, какая у него сексуальная жизнь, но сомневалась, что случайные девушки забираются на него. А может, и забираются.
— Пожалуйста, — прошептала она в пространство между их губами, зная, что это та девочка внутри нее, которая поцеловала дикого мальчика.
Ей нужно было поверить в то, что это он, почувствовать это в своих костях, ощутить это в их поцелуе.
Его золотой взгляд рассматривал ее в течение небольшой секунды, прежде чем он внезапно переместил ее, удерживая одной рукой под задницей, а другой рукой, все еще обмотанной лентой, закручивая ее волосы и оттягивая ее шею назад в движении, которое было чистой силой.
Грубость, без примеси силы.
Зефир не знала, чего она ожидала, но не этого. Не то, как он взял контроль, не то, как ее сердце начало бешено колотиться в ответ на это, не то, как сжалось ее ядро. Словно он погладил ее по голове и провел рукой по волосам, нащупав что-то примитивное глубоко внутри нее и заставив это что-то осознать.
Он не делал этого раньше.
Его рот приблизился к ее рту, и она ждала, не в силах пошевелить шеей и сократить расстояние. По сути, она была обездвижена, и это что-то с ней делало. Вблизи она могла различить легкий блеск пота на его бронзовой коже, глубину шрамов, замысловатые детали повязки на глазах. Она была более изысканной, чем ожидала, из какой-то кожи. Ей стало интересно, какова она на ощупь. Господи, она сошла с ума. Она только что видела, как этот мужчина избивает другого, и вот она уже на нем, как орангутанг на своем любимом дереве.
— Что такая маленькая радуга, как ты, делает в такой дыре, как эта? — пробормотал он, вдыхая воздух с ее шеи, так мягко, что она скорее почувствовала его слова, чем услышала их.
Она знала, что у нее яркий внешний вид, но ее никогда раньше не называли радугой, и то, как он это произнёс, было приятно, очень приятно.
Но это также говорило о том, что он не узнал ее.
Ничего.
Что-то похожее на боль и разочарование обрушилось на нее. Хотя чего она ожидала? Он явно многое пережил, а ведь прошло уже десять лет.
— Это долгая история, — тихо сказала она ему, сглатывая бурю эмоций внутри себя.
Он не двигался, просто наблюдал за ней.
Зефир закрыла глаза от ужаса. Последний час был одним ударом по ее сердцу за другим. Наверное, ей нужно просто отправиться домой и хорошенько поплакать.
Она начала двигать ногами, и его хватка на ее волосах усилилась, заморозив на месте.
Она чувствовала жар, исходящий от его тела. От него пахло дикой природой, так, как она представляла себе темные глубины животного леса за городом — потом, деревом, мускусом и чем-то неизвестным. Закрыв глаза, она могла представить его в другом времени, в другом месте, охотящимся в дикой природе, приходящим в свою пещеру и трахающим свою женщину в грубом виде. Это то самое слово. Грубость. Она никогда не ощущала такого грубого запаха. Большинство парней в ее подростковом возрасте утопали в спреях для тела, которые рекламировали девушки, падающие на них, если они их используют, а Алек всегда пользовался одеколоном, который, вероятно, стоил больше, чем она зарабатывала за месяц. Альфа всегда пах так же, как и выглядел. Грубостью.
Прежде чем она успела подумать что-то еще, он наклонил ее голову и впился своим ртом в ее рот.
Ее сердцебиение прервалось.
Кофе.
Мята.
Он.
Его вкус взорвался на ее языке, его рот умело двигался по ее, язык скользил вместе с ее так, что бедра сжались вокруг его торса в воспоминаниях.
Он умел целоваться. По-настоящему, по-настоящему целовать. Он всегда умел.
Она почувствовала, как рубцовая ткань на боковой стороне его рта прижалась к ее, ощущение не неприятное, но непривычное для нее, его короткая борода создавала едва уловимое трение, которое действительно что-то делало с ней. Она никогда бы не подумала, что ей понравятся волосы на лице, но, черт.
Она обвила руками его шею, бессознательно прижимаясь к нему как можно ближе, ее бедра без раздумий надавливали на его твердые мышцы, натирая так, что это было упадочно.
Это был не поцелуй, это был опыт, и она чувствовала себя девственницей, впервые вновь оказавшись с ним. Новые ощущения пронеслись по ее телу, обещание чего-то темного, вкусного и развратного на горизонте, что заставило все женское в ней раскрыться и принять его разграбление ее существа. Это был поцелуй одновременно новый и знакомый, как мелодия, которую она слышала давно и никогда не забывала. И ее сердцевина знала: он будет трахать ее так же, как целовал, и боже, как ей хотелось узнать, на что это будет похоже. Прижмет ли он ее к себе и вдавит в кровать? Откинет ли ее волосы назад и будет пожирать ее рот, погружаясь в нее? Пометит ли он ее кожу своими зубами?