Мама с папой занялись похоронами.
А я сидела и глядела в пустоту.
Лёша пришёл вечером, как и обещал.
Просто обнял меня, да так мы и заснули.
Травинка
Сегодня грустный день. Мне уже тринадцать, а сердце кровью обливается. Предчувствие беды не оставляет меня. Мама уже месяц не встаёт с постели. Мы с сёстрами поделили обязанности между собой: Весняна занимается готовкой и уборкой, Любава огородом, а я скотиной. Лошадь, два вола, корова, куры. С утра запарила пшеницу, пшено и овёс. Помимо выпаса ведь ещё и дома кормить их нужно. Куры бегают в загородке, вывела лошадь, оседлала, пошла переоделась в мужскую одежку - всё ж в женской верхом не покатаешься - и проехалась немного на ней, потом вывела волов и корову и погнала пасти. Некоторые сгоняют в стада живность, но в нашем посёлке это не заведено. Ещё отец рассказывал, что есть люди, которые строят плетень большой и живность сама там пасётся. Но опять же не у нас, где каждый сам идёт пасти. В пять лет уже коз дети начинают пасти, а в двенадцать уж коров доверяют им. Хотя меня живность и раньше не трогала - умела я с ней ладить. Потом отправлялась пасти живность, предварительно покормив курей. Вернусь с выпаса, загоню скотину, уже вновь пора кормить кого-то. Пойдешь, пообедаешь, нужно заняться заготовкой сена на зиму. Хорошо, тачки вошли в обиход - это упрощенный вид телеги. Нагрузишь сена на неё и везешь. Домашних забот хватает. Так и сегодня, выпасла всех, а сердце тревогу чует. Захожу к матушке.
- Здравствуй, мама, - а слёзы на глаза наворачиваются.
Смотрю в её бледное лицо, а она улыбается. Ком в горле проглотить не могу.
- Травиночка, младшенькая моя, поди сюда, малышка.
Подхожу, сажусь, беру её за руку. Всё ещё молодое лицо, но столько усталости в глазах, бледнее, чем обычно. И только голубые глаза ожили немного.
- Малышка, ты у нас особенная. Ты ведь знаешь, твой батюшка раньше ведуном был, - я помотала головой в ответ, никто об этом не говорил никогда. - Но мои родители были против отдавать меня замуж за такого человека. Они б наш союз никогда не благословили. Поэтому твой отец избрал себе другой путь, запечатал свою силу и осел на земле. Твой дед поставил ему дом, и за пару лет Любомир неплохо обзавёлся хозяйством. Потом и пришли сваты от него. Я тогда засиделась в девках, но против богов не попрёшь, я была против каждого жениха. И когда наконец-то пришёл свататься твой отец, родители с радостью нас благословили. Сыграли свадьбу, так и стали мы жить. Пошли детки, один за другим. Мы были счастливы, сыновья были прекрасными, но дочек боги не давали. Это немного огорчало, но детки скучать не давали. Потом уж и старшенький женился. Девять сыновей, и один уже завёл свою семью. А потом родилась наша первая дочурка. Это было весной, потому и назвали её Весняной. Я в ней души не чаяла и всячески баловала. Отец не одобрял этого, но видя мою радость не противился. Потом и Любава появилась. Весняна стреляла глазками и обижалась, когда я бежала к малышке. Но я ведь любила всех своих деток. Чтоб Весняна не чувствовала себя обделенной вниманием, мы её баловали: покупали подарки дорогие, всё ей дозволяли. А потом долго не было деток у нас. Дочки стали подрастать. Мы уж решиши, что больше не будет. Уже были не молоды, можно было и остановиться. Как-то раз отцу привиделся сон, в котором боги попросили снять печать. Хоть род он и продолжил, но свою силу волшебную потомкам не передал. Мы последовали совету Богов, тогда и родилась ты. После твоего рождения отец силу запечатал вновь, как и твою до времени. Но отец забрал тебя у меня, сам с тобой возился. Говорил, что я слишком забаловала дочек, а ты ОСОБЕННАЯ и он сам тебя будет обучать. Так и вышло, ты всегда при нём была, а я всю не растраченную на тебя любовь отдавала старшим сёстрам. Ты была обделена материнской любовью, а сестры наоборот - отцовской. Так не должно быть, девочке очень нужен отец, как мальчику мама. Это взаимодействие между полами, оно очень важно в супружеской жизни. И материнская ласка девочке тоже очень нужна.
Последнее лето* отцу деваться было некуда, всё ж ты теперь стала девицей, поэтому я сколько смогла, дала тебе женского: нежность, ласку, любовь, женские обязанности. Мой час пришёл, дочка, я ухожу в мир иной. Не грусти. Помни меня, надеюсь, что ты будешь любить меня и дальше. Сколько успела, я тебе дала. И так, последнее лето я жила только желанием передать тебе как можно больше за оставшееся время. Любомир наверняка захочет взять бобылку. Не соглашайся. Тебе нужно оттачивать домашнее хозяйство, дочка. Ведь у тебя будет семья, тебе нужно уметь со всем справляться. Понимаю, будет тяжко, но надо, малышка. А теперь ступай, позови остальных. С тобой я уже простилась в этой жизни. Как знать, может в следующей мы и встретимся… Люблю тебя, маленькая.
- И я тебя люблю, мама, - по щекам текли слёзы, я старалась не перебивать матушку. Это было важно. Я буду сильной. - Я всё сделаю, мама. Я со всем справлюсь.
Нежная грустная улыбка.
И я пошла звать остальных. Вначале сестёр, потом бегом в конюшню, села на лошадь, неоседланную, хорошо переодеться не успела, и поскакала в поле, за отцом.
Вечером мамы не стало, она простилась с мужем, дочками. Единственное, о чём жалела, что не увидела сына Ратибора, но он был далеко - на воинской службе.
Потом всем селом справили тризну. Вначале был клич. Наши мужики - отец с братьями - собрались и стали возводить кроду двух саженей в вышину. Матушку омыли, нарядили в погребальную сорочку, волосы распустили, положили в домовину (деревянный ящик) и под песни отнесли на опушку леса, водрузили на погребальный костер. Под славу богам, предкам нашим и славу ушедшей, подожгли кроду. Деревянные вешки загорелись, односельчане стекались, поздравляли нас, ведь матушка выполнила своё предназначение, а теперь отправляется в мир Богов. Потом были игры, бои, хороводы во славу ушедшей матушки. Единение голосов было полным. Пели даже дети, как и водили хоровод.
Да, было грустно, оттого, что я больше не почувствую её материнской ласки и тепла, не увижу её улыбки, не загляну в довольные очи мамы. Но это всё мои чувства, а как же её? Она ведь последнее лето* жила лишь одной силой воли, при этом старалась наслаждаться жизнью, как могла. До последнего месяца она находила в себе силы вставать и учить меня, направлять как могла на путь истинный, передавать, сколько могла знаний. И теперь её путь в этом мире закончен, она пойдёт дальше, в следующий путь. Ведь смерть - это не конец, а всего лишь начало.
Когда костёр погас, люди отвесили ещё раз низкий поклон и стали расходиться, отпивая кваса и заедая его блинами с мёдом. Только мы с отцом ещё стояли и смотрели в небеса. Я видела, как она уходила, просто поднималась её душа ввысь. Видел и отец, потому как так же поднимал голову, как и я. Он постарел за этот день. Вся голова стала седой, но он так же отпускал её и радовался её переходу.
Потом сёстры собрали оставшийся прах и пустили его по ветру. После этого уже пошли в дом, устраивать поминальный пир. В нашем доме было много народу, они приносили уже готовые кушанья, ставили всё на столы, которые поставили у нас во дворе и славили матушку и радовались за неё. Иногда проскальзывала грусть в глазах отца и сестёр, но они улыбались вместе со всеми. У меня не было слёз. Словно что-то оборвалось внутри. Появилась лишь уверенность в своих силах. Мне предстоит заменить матушку, поэтому негоже киснуть. Всё, детство кончилось. Раз её путь завершился, значит, я справлюсь без неё.