– Могу я… Могут у моей героини быть проблемы, если она накачала его?
– Зависит от обстоятельств. Преднамеренно? Незаконные наркотики? Возможно.
– Мы говорим о больших проблемах или о маленьких?
– Это важно? Это же художественная книга.
– Конечно, важно! Я люблю аккуратность в деталях.
Джорджия вздохнула.
– Ну, если она сама сдастся, прокурор отнесется к ней мягче и предложит сделку.
Я села. Вот оно. Я могла сдаться Джорджии. У нее будет выбор – арестовать или отпустить меня, и она определенно выберет отпустить меня. Альтернативой было бы остаться с детьми до тех пор, пока кто-нибудь не внесет за меня залог, а она не стала бы возиться с детьми ни минутой дольше, чем это было бы абсолютно необходимо.
– Так ты приедешь забрать Зака и Делию теперь, когда мы решили твои выдуманные проблемы?
Зак уснул. Я могла слышать его почти бесшумное детское посапывание поверх тихого гудения машины в гараже и отдаленного лая соседских собак внизу по улице.
– Да, – ответила я. – Уже заканчиваю. Скоро буду.
Джорджия отсоединилась. Я положила телефон на пол. Там все еще валялись налипшие на сироп отрезанные прядки волос. Каким-то образом день из плохого превратился в очень плохой. Я не продвинулась ни в написании книги, ни в том, чтобы заработать денег и оплатить счета. И как только будет составлен полицейский рапорт, у Стивена и Терезы появится еще один повод выставить меня никуда не годным родителем. То, что монстр вроде Харриса Миклера больше не разгуливает по улицам, а упрятан за решетку, не будет иметь никакого значения. Я была в баре в парике и украденном платье, пропивая деньги, выданные мне бывшим мужем на бензин. Я накачала наркотиком человека, а потом похитила его на семейной машине.
Или…
Я могла бы сделать так, чтобы Харрис Миклер исчез, молиться, чтобы Патрисия Миклер не солгала насчет денег, и надеяться, что я настолько везучая, что меня не поймают.
Я встала на ноги, смахнула со спины вафельные крошки. Отнесла наверх туфли на каблуках и парик, переоделась в чистое белье и удобную одежду – на случай, если меня все-таки арестуют. Тщательно вычистила зубы, чтобы избавиться от привкуса бара, вымыла слюну Харриса из уха, стерла макияж с лица. Сделав это все, я встала напротив зеркала в ванной и глубоко вдохнула, готовясь к тому, что мне предстояло совершить. Я собиралась сдать своей сестре Харриса Миклера – и свое заявление.
Потому что, будем смотреть правде в глаза, я точно не самая везучая личность из тех, что мне известны.
Глава 9
Я с трудом спустилась по лестнице – ноги отказывались идти. Перед дверью в гараж я остановилась, прислонилась к ней лбом и в который раз принялась убеждать себя, что поступаю правильно.
Смирившись, я открыла дверь. Воздух с той стороны оказался разреженным и горячим, он обжег мне горло, словно горячий пунш. Я закашлялась, отгоняя от себя выхлопные газы. В замкнутом пространстве гул минивэна казался оглушительным, но я поспешила открыть дверь на улицу, а уж потом выключила зажигание.
Воцарилась тишина. Со двора дул свежий и прохладный ветерок, и, пока концентрация выхлопных газов сходила на нет, я прислонилась к капоту, костеря себя за то, что оставила эту проклятую штуку работать. Голова слегка кружилась, возможно, я была немного пьяна после водки с тоником и шампанского, которые выпила на пустой желудок; во всяком случае, казалось правильным подождать пару минут, пока в голове не прояснится и гараж не проветрится. Хотя, если быть честной, я просто пыталась оттянуть неизбежное. Я не хотела сдавать Харриса Миклера сестре, так же как не хотела его убивать. По правде говоря, я никогда больше не хотела иметь дел ни с Патрисией, ни с Харрисом Миклером…
О нет.
Из головы выветрились последние капли тумана, и я резко выпрямилась.
Я оставила Харриса Миклера в машине.
Я побежала к двери со стороны пассажиров и открыла ее; он был в точности там, где я его оставила, и я не знаю, какое чувство было сильнее – облегчение или ужас.
– Харрис? – Я потрясла его за ногу. – Харрис, ты в порядке?
Перебравшись через кресло Зака, я встала на колени и ударила Харриса по лицу. Ничего не случилось. Тогда я ударила посильнее. Его щека была немного теплой, такой же, как моя рука, но я была уверена, что мое сердце прекратило биться около тридцати секунд назад. Я снова позвала его по имени, не представляя, что буду делать, если он откликнется.