– Потому что он выглядит как мертвец!
Я рискнула посмотреть на Харриса. Его губы были фиолетовыми, а кожа – странного серо-голубого оттенка. О господи.
Ника сделала шаг в сторону, подальше от меня, к стене.
– Знаете что? Это не важно. Я, пожалуй, пойду.
Она нажала на кнопку, открывающую дверь гаража. Мотор зажужжал, но дверь не двинулась с места.
– Подожди! Я могу все объяснить.
– Нечего объяснять, – настойчиво произнесла она, снова пробуя нажать кнопку, на этот раз сильнее, а ее взгляд метался между мной и дверью гаража. – Я ничего не видела. Я ничего не знаю. Мне вообще плевать на этого мертвого парня, – сказала она под аккомпанемент жужжащего мотора.
– Пожалуйста, – сказала я. Она вдавила большим пальцем кнопку, ругаясь на заклинившую дверь. – Ника, – я понизила голос, стараясь сделать так, чтобы он не дрожал. – Я представляю, как это выглядит, но это не то, что ты думаешь. Этот мужчина – нехороший человек. Он совершал разные плохие поступки.
– Кажется, не он один. – Мотор заглох, Ника попятилась по направлению к кухне, бормоча что-то себе под нос и озираясь вокруг, вероятно, в поисках какого-нибудь оружия. – Знаете что? Вы оба ненормальные. Вы и ваш муж.
– Бывший! – открестилась я. – Бывший муж!
– Отлично! И ваш бывший муж. Все равно. Вы оба того! – Она выставила коробку между нами, будто щит. Из груды всякой всячины высунулась знакомая ручка из нержавеющей стали.
– Эй! – Я показала на свою любимую сковороду с антипригарным покрытием. – Она моя! Ты что с ней собралась делать? – Я потянулась к ручке, но Ника выхватила сковородку, а коробка с оставшимся содержимым упала на пол. Ника встала в стойку, выставив сковородку, будто дубинку.
– Это компенсация, – сказала она вызывающе, весь ее вид словно говорил «ну-ка подойди поближе».
– Ты решила, что если мой бывший уволил тебя, ты имеешь право на мою посуду?
Она замахнулась сковородкой, и я отпрыгнула назад, едва не споткнувшись о тело Харриса.
– Ваш муж не увольнял меня, я сама ушла!
– Сама?
Я дотянулась до верстака и зашарила по его поверхности, пытаясь найти отвертку или молоток. Что-нибудь, что можно было бы противопоставить моей любимой тефлоновой сковороде. Пальцы сомкнулись на рукоятке того самого розового совка, и я подняла его перед собой, перемещаясь бочком по периметру гаража подальше от Ники.
– А я-то думала, что ты хорошо относишься к моим детям!
– Я люблю ваших детей!
– Если ты их любишь, тогда как ты могла уйти?!
– Потому что, когда я пришла к вашему бывшему домой за чеком, он заявил, что заплатит, только если я пересплю с ним!
Мои руки ослабли. Совок выскользнул и упал на пол с гулким стуком.
Я засмеялась, сначала тихонько, затем громко, сквозь болезненный комок в горле, только чтобы не расплакаться.
– О… Это так похоже на Стивена… – Я опустилась на деревянную ступеньку у входа на кухню. – Знаешь что? Забирай чертову сковородку.
Она действительно натерпелась. Она заслужила ее. Я спрятала лицо в ладонях, собственное дыхание мерзко воняло водкой и запахами изо рта Харриса Миклера.
– Ты права. Мы оба того, – пробормотала я, смахивая слезу.
Вероника покосилась на меня. Затем, соблюдая безопасную дистанцию, словно боясь сделать резкое движение, осторожно собрала выпавшие вещи обратно в коробку. Затем медленно встала, зажав коробку под мышкой. Мне было все равно, сколько там было моих вещей. Какая разница? В любом случае я потеряю все.
– Я была так глупа, когда думала, что смогу это сделать, – сказала я, когда она на цыпочках двинулась к двери гаража. Одной рукой она приоткрыла ее на несколько дюймов, другой рукой придерживая коробку.
Великолепно. Дверь сломалась. Еще одна вещь, которую Стивен смог бы сделать, а я – нет. И сейчас, чтобы ее починить, мне придется заплатить какому-нибудь мастеру.
Я покачала головой, мысленно добавляя еще один счет к стопке на крыльце.
– Если бы Стивен не был таким мудаком, я бы не стала об этом думать, – сказала я вслух сама себе. – Я никогда бы не пошла в этот бар и не привезла бы домой этого урода. Но разве я виновата? Любой на моем месте поступил бы так же, если на кону семьдесят тысяч долларов.
Рука Ники замерла, удерживая дверь на уровне коленей.
– Что ты сказала?
Я подавила мрачный, отчаянный смех. Она уже и так думала, что я спятила. На полу моего гаража лежал мертвец, а сейчас я говорила сама с собой.
– Говорю, что ты была права. Мой бывший – мудак. Прошу прощения за все, что он сделал.
Дверь упала, грохот эхом отразился от стен. Я подняла голову, ожидая увидеть, что Ника ушла, но она все еще была здесь, обнимая коробку.