Одновременно она давала возможность создать трудности Советскому Союзу: финское дело можно было совместить с акцией против кавказских нефтепромыслов. Впрочем, не очевидно, что такая операция имела бы решающее значение, поскольку СССР располагал нефтью Башкирии, «второго Баку», и начинал разработку других месторождений.
В том, что касается Финляндии, отправка ей снаряжения, медикаментов, продовольствия, оружия и боеприпасов больше не представляла трудностей. Иначе обстояло с отправкой войск для усиления ее армии.
Генеральные штабы размышляли об отправке в Петсамо экспедиционного корпуса, который в случае успеха мог бы поставить под контроль союзников местные никелевые шахты, принадлежавшие британской компании.
В состав экспедиционного корпуса должны были войти британцы, французские альпийские стрелки и поляки.
Польша, помимо этого, предложила использовать имевшиеся в ее распоряжении эсминцы.
Но это были лишь прожекты, ничего нельзя было предпринять без официального обращения Финляндии. А та охотно принимала предложенную помощь оружием и снаряжением, однако не делала следующего шага: не просила военной поддержки. Мы ожидали от нее просьбы или, хотя бы, одобрения наших предложений о содействии.
В момент моего отъезда из Ментенона дела остановились на этой точке. На меня возлагалась весьма широкая миссия: информировать адмиралтейство о ходе боевых действий и изучать возможности отправки морем экспедиционного корпуса, для чего требовались серьезные знания страны и ее соседей. Потому что на советско-финский конфликт накладывалась наша война; важными факторами были шведская железная руда, петсамский никель, а также советские и германские базы на Балтике, датские проливы, прорехи в блокаде Германии, и крупнейшая из этих прорех называлась советско-германским договором. Вот чем мне предстояло заниматься!
Вот так, курсируя между Ментеноном и Парижем, я впитывал знания, не забывая и о материальной стороне моей будущей деятельности. Необходимые для документов фотографии мне за несколько секунд сделал фотограф адмиралтейства; я не хотел тащить множество чемоданов, а потому ограничился минимумом вещей. Два мундира уже были при мне; из своей парижской квартиры я взял смокинг и шубу, которую прежде носил в Латвии.
Ехал я не один: в качестве секретаря мне дали квартирмейстера[15] из резервистов. Он знал шведский язык, по сей день широко распространенный в Финляндии, отец его возглавлял судоходную компанию, а брат служил на флоте в чине капитан-лейтенанта. Будучи по должности моим секретарем, он стал по жизни моим товарищем и другом.
Наконец я был готов; паспорт сделан, визы получены, багаж собран, билеты приобретены. Мне вручили конверт с инструкциями главнокомандующего: короткими, четкими, нацеливающими на конкретную работу, дали шифр. И всё. На следующий день я должен был встретиться на Северном вокзале со своим секретарем и отправиться с ним в Амстердам – первый пункт на нашем пути.
Наступил мой последний вечер во Франции; я провел его с семьей, в Андреси, в расположенном чуть ниже места слияния Сены и Уазы домике, в котором она поселилась в октябре.
Было холодно, всю предшествующую неделю шел снег, который теперь скрипел под ногами, оставлявшими на нем следы. Я думал о тех, кто в этот момент сражается на суше, на французском фронте, о тех, с кем встречусь через несколько дней. Я думал о своих товарищах, патрулирующих холодное море; думал обо всех драмах этой войны, о безумии людей, о преступности тех, кто умышленно лгал им, ведя к катастрофе…
В угасающем дневном свете я сделал еще несколько шагов по направлению к старой церкви, одному из тех готических шедевров, которые можно часто встретить в Иль-де-Франсе; вокруг меня был привычный пейзаж: булочная, памятник павшим, бакалея, склонившееся к Сене дерево, паром, буксир. Я медленно пошел назад.
Сколько я пережил таких вечеров под лампой, когда волнение от предстоящего отъезда скрывается за разговорами на повседневные темы, когда дети рассуждают о завтрашнем сочинении – а когда я узнаю их оценки за него? – когда предметы в доме ставятся после прошедшего дня на свои места до завтра – а где буду завтра я? – когда своим чередом, размеренно идет обычная жизнь, которая разом перестанет быть моей, как только я покину это место! Сколько уже я пережил таких вечеров, когда судьба оказывалась сильнее меня, когда я уезжал, не зная, вернусь ли, когда воспоминания и мысли поддерживали меня в момент временного разрыва с тем, что составляло мое существование, с моими планами и надеждами, с моей инертностью!
15
Квартирмейстер – унтер-офицерское звание во французском военном флоте, соответствующее сержанту в сухопутных войсках.