Я познакомился с генералом Айро, начальником Генерального штаба, когда-то проходившим стажировку в парижской Высшей военной школе, потом с капитаном 1-го ранга Хаколой, начальником Морского генерального штаба. Он также частично получал образование во Франции, вскоре после 1918 года, на учебном крейсере «Жанна д’Арк». Там, на посту помощника капитана, он усовершенствовал свой французский, то есть в самых неожиданных ситуациях попеременно использовал технические термины и сочные грубые выражения. Мне предстояло часто с ним встречаться. Познакомился я с Главнокомандующим морской обороной генералом Вальве и командующим военно-морскими силами адмиралом Рахолой, проходившим обучение, как мне говорили, на итальянском флоте.
Наконец меня представили маршалу Маннергейму, Верховному главнокомандующему армией, освободителю Финляндии в 1918 году, национальному герою. Он принял меня очень любезно, изъяснялся на чистейшем французском, бывшем в ходу у петербургской аристократии, называл немцев «бошами»[23] (он произносил «бёши»), но оставался непроницаемым в том, что касалось его намерений.
Также я нанес визиты иностранным коллегам; особенно сильно мне хотелось поскорее встретиться с британским морским атташе, находившимся на посту длительное время и прекрасно знавшим обстановку в стране. Увидев французского атташе, он сильно удивился:
– А вы здесь зачем?
Мне было приказано не иметь секретов от представителя союзного флота, и я изложил ему цель моей миссии. Он выслушал с величайшим вниманием и сделал совершенно неожиданный вывод:
– Мы – военно-морские атташе, стало быть, должны заниматься морскими делами. Однако море замерзло и будет подо льдом еще много недель. Так что там ничего не может произойти. Вот мое мнение. Кстати, поскольку на море никакие события невозможны, я убываю в отпуск!
Я мог только восхититься его убежденностью, не разделяя при этом его взглядов, хотя новая битва при Тексе-ле[24] между кавалерией и вмерзшим в лед флотом все-таки казалась мне более чем гипотетической. В остальном мой коллега оказался приятным собеседником, с которым я часто беседовал после его возвращения; отношения между нами установились самые сердечные. Разумеется, я нанес визит британскому послу, г-ну Верекеру.
Также я встретился с польскими дипломатами, представлявшими страну – союзницу Франции, из-за которой, в сущности, мы и ввязались в войну. В дальнейшем я постепенно познакомился и с другими представителями дипломатического корпуса, разумеется, за исключением немцев.
Мне много рассказывали о моем германском коллеге, адмирале фон Боннине, пользовавшемся в Финляндии большим уважением. Я многократно видел его издали, вид у него был очень представительный. Однако дальше наши с ним отношения не заходили.
Итак, как мне и было обещано, глава нашей дипломатической миссии привел меня к министру иностранных дел Таннеру. Тот, являясь председателем социал-демократической партии, был ярым противником коммунистической системы и, вследствие этого, ненавидел Советы. Помимо политической деятельности, он руководил крупной фирмой «Эланто». Встреча была короткой и свелась к монологу посла, желавшего прижать Таннера к стене и услышать, решится Финляндия или нет официально попросить союзников о помощи. Но его красноречие, похоже, не произвело никакого впечатления на собеседника, сохранявшего сдержанность, которую я истолковал как отказ. На выходе мой посол сказал мне:
– Ну, что вы об этом думаете, капитан? Я его достаточно энергично убалтывал?
– Вы могли бы быть поубедительнее, – ответил я.
– Хорошо, возвращаемся!
Мне пришлось постараться, чтобы он этого не делал, поскольку у меня было чувство, что мы только зря потеряли бы время.
Двух дней визитов и бесед оказалось достаточно, чтобы пополнить мои знания, и я мог сообщить французскому адмиралтейству свои первые впечатления. В первую очередь меня интересовало положение на фронте. В Менте-ноне мне сказали: «Разберетесь на месте». Я был на месте, и перед моими глазами разворачивалась история боевых действий, история невероятная и поразительная, учитывая исходное соотношение сил сторон.
Во-первых, следует сравнить дивизии, базовые соединения. Финская дивизия насчитывает 14 200 человек, советская – 17 500; диспропорция в вооружении очевидна, как видно из помещенной в конце книги таблицы[25]. Следует все это учитывать, говоря, что столько-то финских дивизий противостояли стольким-то советским; они не равны между собой по силам.
23
Боши – презрительная кличка, данная немцам французами. Особенно популярна была во время Первой мировой войны.
24
Автор имеет в виду эпизод французских революционных войн, имевший место близ острова Тексель в Нидерландах: 23 января 1795 г. французский 8-й гусарский полк атаковал оказавшийся скованным льдом голландский флот. В результате было захвачено 14 линейных кораблей противника.