Действия на море, в Финском и Ботническом заливах, продолжались, пока это позволяло состояние льда.
Финляндия не имела права укреплять острова в Финском заливе, как и Аландские острова, за исключением Суурсаари, мирное население которого было эвакуировано с обострением политической напряженности, его занимал отряд в 150 человек.
30 ноября советские войска подвергли бомбардировке Сескар и Лавансаари. Они легко овладели островом Тютерсаари. Затем подвергли бомбардировке Суурсаари; финский отряд сумел эвакуироваться, и остров был занят, так же как Сомари и Нарви.
На этом Балтийский флот не остановился, в дело вступили его подлодки с баз в Кронштадте, Ревеле (Таллине), Балтийском порте и Либаве (Лиепае). Всего в наличии имелось пятьдесят пять субмарин.
Советские подлодки были замечены в Ботническом заливе еще до начала боевых действий; с 30 ноября крупные лодки из Либавы крейсировали у Аландских островов, а вышедшие из Кронштадта, Ревеля и Балтийского порта держались восточнее острова Утё. 7 декабря СССР заявил о блокаде финского побережья между Торнио, в северной части Ботнического залива, и 23° восточной широты в Финском заливе. Курсировали там главным образом германские и шведские корабли, которые, в случае их появления там, красные подлодки могли обстрелять или потопить.
Со своей стороны, финские подводники, базировавшиеся в архипелаге, начали патрулирование, а затем постановку мин перед Балтийским портом, свободным ото льда. Но главная деятельность финского флота заключалась в охоте на советские субмарины, облегчавшейся тем, что они плохо соблюдали правила безопасности при радиопереговорах и почти всегда атаковали в полупогруженном положении: в момент пуска торпеды их рубка выступала над водой. Это было праздником для судов вспомогательного флота. Действовали они в Аландском и Кваркенском секторах и 5 января сумели потопить одного красного.
Советская морская авиация атаковала в основном Турку; она разбомбила один ледокол, транспорт «Арктиус» и три парохода; финны успешно отражали ее атаки.
В общем, после месяца войны Финляндия могла засчитать себе положительный баланс, по выражению маршала Маннергейма: на суше Советы были повсюду остановлены; береговая оборона не разрушена, несмотря на оставление Суурсаари, а воздушные налеты не обеспечили противнику решающего перевеса.
Экономическая блокада оказалась неэффективной. Финляндия прочно удерживала позиции на востоке, а на западе получала помощь от своих друзей. Если можно употребить такое сравнение, на востоке у нее была кираса, чтобы обороняться, а на западе – легкие, чтобы жить.
Глава 4
Затишье
Когда я приехал в январе, на фронте, в крайне тяжелых условиях суровой зимы, наблюдалось затишье, соблюдаемое обеими сторонами. Однако было понятно, что скрытно обе они действуют. Что же касается меня, я воспользовался им, чтобы адаптироваться к финской жизни и завязать побольше полезных знакомств, поскольку, для выполнения моей миссии, мне нужно было как установить контакты с финскими моряками, так и знать мнение британского морского атташе. А дальше я намеревался заняться практическими вопросами оказания финнам материальной помощи.
Первым делом следовало приобщиться к общественной жизни. Вопросы внутренней политики и состав Кабинета министров здесь вызывали большой интерес в публике, по меньшей мере такой же, как во Франции. В тот момент президентом республики был Кюёсти Каллио, а страной правил сформированный в начале войны Кабинет национального единства во главе с Рюти (Прогрессивная партия); в него также входили Таннер (социал-демократ), занимавший пост министра иностранных дел, Ньюкканен (Аграрный союз), министр обороны, и Паасикиви (Национальная коалиция) – министр без портфеля. Меня поразил тот факт, что эти политики были не профессорами или адвокатами, приобретшими навыки жонглировать идеями, как многие наши политические деятели, а бизнесменами, привыкшими воспринимать факты такими, какие они есть, и готовыми к суровым испытаниям. Рюти и Паасикиви были банкирами, Таннер – директором фирмы «Эланто». Генерал Вальден, игравший важную роль в политике, возглавлял крупную фабрику по производству бумаги.
У меня не было времени углубляться в размышления. Я должен был узнать названия множества населенных пунктов, места расположения береговых батарей, главные порты (не всегда же море будет сковано льдом!). В этом деле я столкнулся с неожиданными лингвистическими трудностями. Официальным языком страны является финский, но в прибрежных районах с давних пор широко распространен шведский. Поэтому некоторые населенные пункты имеют двойное название: финское и шведское. Например, Гельсингфорс также Хельсинки, но эти имена хотя бы созвучны. А вот Або (шведский) и Турку (финский), или Бьёрнеборг (шведский) и Пори (финский), и даже Выборг (шведский) и Виипури (финский) – в этом можно заблудиться. В общем, я засел за работу и выучил приблизительно четыре десятка названий на финском и шведском, необходимых, чтобы читать карту; этим мои амбиции и ограничились, по крайней мере, в финском, изучение которого требует длительных и прилежных занятий. Но теперь я хотя бы не путался в географических названиях, в которых постоянно упоминаются йоки (река), ярви (озеро), ньеми (мыс) на финском, или скьяр (утес), кирка (церковь) на шведском. Мне показалось, что после этого я стал не таким чужим в стране, где теперь жил.