Что же касается советской армии, конечно, легко говорить задним числом, особенно после разгрома Германии, что ее Верховное командование, якобы, нарочно допустило неудачи в начале кампании, чтобы обмануть весь мир и убедить его, будто Красная армия, ослабленная чистками 1937 и 1938 годов, не способна бороться с решительно настроенным противником. Но я в это не верю и отвергаю идею подобной уловки, остающейся необъяснимой и не представляющей практического военного интереса.
Маршал Маннергейм в своих мемуарах напоминает, что советское командование недостаточно внимательно изучало такие влияющие на исход борьбы факторы, как характер местности и способность финской армии к сопротивлению. Он также подчеркивает, что политические комиссары с их правом и обязанностью ставить вторую подпись на боевые приказы, сковывали действия командиров, что вызывало задержки в исполнении этих приказов, в то время как комиссары должны были ограничиться восстановлением порядка в отступающих или дрогнувших частях и увлекать в атаку колеблющихся, даже под угрозой репрессий в отношении их семей. Приведенные нами ранее рассказы советских авторов, записанные в 1941 году, действительно позволяют предположить, что боевой дух войск был подорван. Низкий боевой дух и недостаточная подготовка – весьма серьезные причины неудач.
Верховное командование на первом этапе кампании тоже не всегда было на высоте своей задачи: пассивное, слепо следующее наскоро разработанному плану, лишенное гибкости и полагающее, что война сведется к увеселительной прогулке, как в Прибалтийских странах. Назначение Тимошенко стало поворотным моментом. Советских командиров озадачили тактические приемы финнов. Терпеливо, спокойно, исправляя допущенные ошибки и накапливая силы, он подготовил крупное наступление. Оно началось 11 февраля, война завершилась 13 марта. Пример упорства и методичности командования. Медленно? Возможно, но для славян время не имеет той ценности, какую ему придают латинские народы.
Что же касается советского солдата, он продемонстрировал свой высокий класс, свое презрение к опасности, стойкости и храбрости, поднимаясь в атаку с песней или с криком «Ура!».
Этот урок заслуживал того, чтобы над ним поразмышлять, и он позволил мне позднее, уже после моего возвращения во Францию, сказать одному очень большому начальнику в тот момент, когда немцы шли вглубь России: «Даже если они дойдут до Урала, ничего не потеряно. Они провалятся, как в перину, не более. Русские поднимутся».
Победителей торжественно встретили в Ленинграде, многие воинские соединения были награждены; шесть дивизий, в том числе 70-я, 100-я, 123-я и 136-я стрелковые, орденом Ленина, еще несколько орденом Красного Знамени.
Их техника подверглась критическому анализу; как мы говорили, им потребовалось создать очень значительное численное преимущество: 3000 танков! Отметим в связи с этим, что модели Т-34 и КВ, произведшие позднее такой эффект на немцев, в то время еще не стояли на вооружении.
Маршал Маннергейм отмечал относительную слабость советской авиации: истребительная была малоэффективна, а бомбардировочная так и не сумела прервать финские коммуникации с заграницей, несмотря на рейды на Турку и железную дорогу Кеми – Торнио, которая не пострадала. Многие бомбардировщики были сбиты, причем более трети – силами ПВО. По его подсчетам, всего было уничтожено 725 самолетов.
Если сравнить силы сторон, нельзя не восхититься сопротивлением финнов. Против их 14, позднее 16 дивизий сражались 26 в начале и 45 в конце советских, из них 25 на Карельском перешейке. Многочисленным советским ВВС противостояли в начале 96 финских самолетов; общее их количество достигнет 287.
По данным маршала Маннергейма, финские потери составили 25 000 человек убитыми и 44 000 ранеными; потери красных он оценивает в 200 000 человек[37]. Тяжелое испытание для финнов, не уступивших угрозам и сражавшихся с противником, таким же отважным, как они сами, причем продолжавших сражаться, когда всякая надежда на победу была утрачена, сражаться из гордости! Они вновь показали миру пример чести, как и несколькими годами ранее, когда выплатили свой долг США – единственная европейская страна! Они сражались, часто успешно; они могли ходить с гордо поднятой головой.
13 марта Хельсинки оцепенел, и я, так же, как все, ощутил трагизм положения. Но я не мог сидеть сложа руки, мне необходимо было узнать реакцию населения.
37
В своей работе «Россия в войне» А. Верт пишет, что в речи, произнесенной в конце марта, Молотов объявил следующие цифры: советские потери 48 447 убитыми и 158 000 ранеными; финские потери, приблизительно, 60 000 убитыми и 25 000 ранеными. (