Эта наша позиция социально была не ясна, а исторически она являлась утопией. Такой демократизм, которого нельзя было бы отнять, мог возникнуть лишь на бумаге. В классовом обществе такого демократизма никогда не было и не может в нём быть. Эксплоататорский класс всегда при демократизме отнимал власть у народа. Если капиталистическая эксплоататорская система в экономической жизни должна была и впредь остаться в силе, то такой демократизм был невозможен, при котором пролетариат мог бы быть классом, управляющим государством и через государство затрагивать самые корни капиталистической эксплуатации. Коли же опять капиталистическая хозяйственная система могла уже быть разрушена, то демократизм был для этой цели не нужен, негоден и невозможен. В предыдущем случае демократическая конституция, если бы она все-таки была на бумаге установлена, явилась бы лишь ширмой для классовой власти буржуазии и, быть может, некоторым препятствием и помехой для неё; в последующем случае она явилась бы ширмой и препятствием для рабочей классовой власти. Настоящего демократизма не возникло бы ни в том, ни в другом случае. В классовом обществе могут быть лишь два состояния междуклассового соотношения сил: одна из них состояние угнетения, поддерживаемое насилием (вооруженной силой, законами, судебными учреждениями и прочим насилием), в котором борьба угнетенных классов задушена и превращена в тихую борьбу (в подпольную или легальную, в анархистскую или парламентарную, профессиональную и т.д.); другое состояние, являющееся между состоянием угнетения, состояние открытой междуклассовой борьбы - революция, во время которой посредством вооружённого столкновения решается, какой класс с тех пор должен быть угнетателем, какой угнетенным.
Когда финляндская буржуазия вызвала рабочий класс на открытую борьбу из-за классового господства, то у рабочей партии были на выбор две определенные позиции: или принять вызов и подняться на революционную борьбу в защиту рабочей классовой власти, или без боя сдаться на милость буржуазии, признал свою слабость или изменив делу своего класса. Финляндская рабочая партия не приняла ни той, ни другой позиции. Она исполнила, правда, свою боевую обязанность, поднялась на борьбу, но лишь на оборонительную, а не на сознательную революционную борьбу. Говорилось, правда, о революции, и на самом деле принималось даже участие в настоящей революционной борьбе, но с закрытыми глазами, не сознавая характера этой общественной революции. В один и тот же момент говорилось также о демократизме, - о том демократизме, с которым неразрывно было связано понятие о том, что посредством него могла быть избегнута вооруженная общественная революция. Таким образом, к революции было приступлено, собственно, для избежания революции.
В нашей боевой программе это была необычайная органическая ошибка, которую теперь, поняв её, необходимо открыто признать, но которую я своё время мы не сознавали. Мы не сознавали, что когда разразилась революционная борьба, то и рабочий класс отбросил демократизм насилием в сторону, вычеркнул его, как бесценную помеху из своей программы. Если бы финляндский рабочий класс не принял вызова буржуазии, но без сопротивления позволил бы себя избивать, заковывать в кандалы и расстреливать, то в таком случае демократическая программа защиты и свободы была бы здесь пи своем месте. Но в тот январский день, когда рабочий поднял руку на своего заклятого врага, эта рука сорвала прочь с дороги отрепья демократизма. После этого дня навязывание демократической программы было равносильно историческому шагу назад; точно так же обстояло дело и относительно того превращенного в «выгодный для рабочих» демократизма, который содержался в проекте конституции, выработанном Советом народных уполномоченных.
То обстоятельство, что представители какого-либо класса в революции или прочей классовой борьбе не сознают действительной цели борьбы, еще отнюдь не значит отрицания борьбы и ведения её к поражению, не означает того же самого, как противодействие делу своего класса и сознательная или несознательная измена. Борьба сама по себе является историческим фактом, главным делом, которое решает и определяет действительный результат, и каждый, кто по мере своих сил принимает участие в революционной борьбе поднимающегося класса, помогает этим самым делу этого класса, хотя бы его голова была переполнена какими бы то ни было противоречащими истории иллюзиями. Так и финляндская социал-демократия, когда она исполнила свою боевую обязанность и, не отказавшись от борьбы, не изменила делу своего класса, своею борьбою поддержала на деле программу социалистической революции, хотя она и выставила своим знаменем старую, отрепавшуюся программу демократизма.