Орудия труда и предметы обихода на эстских поселениях второй половины I тысячелетия н. э. немногочисленны (табл. VII, 1-23). Это — железные ножи, узколезвийные и широколезвийные топоры, пружинные ножницы и шилья, рыболовные крючки, наральник, глиняные пряслица. Довольно многочисленны предметы, связанные с металлообработкой, — тигли, льячки, каменные литейные формочки. В коллекции украшений имеются булавки с треугольной, костылевидной и кольцеобразной головками, браслеты с утолщенными концами, фрагменты шейных гривен с плоскими заходящими концами, железные и бронзовые подковообразные фибулы с завернутыми концами, несколько поясных пряжек и накладок. На некоторых поселениях найдено оружие — наконечники копий, дротиков, стрел, фрагменты мечей.
Раскопки поселений дали ряд костяных предметов. Это, прежде всего, привески-гребни (табл. VII, 5, 6, 11), имеющие параллели среди находок Ладоги, Пскова, Камно. Они имеют резные спинки, иногда с зооморфными изображениями. Костяные фигурки птиц из Рыуге и Отепя (табл. VII, 9) находят аналогии в латгальских древностях. Подобные, впрочем, найдены также в Старой Ладоге и Камно. Нередки также привески из астрагалов бобра.
Городища, расположенные рядом с селищами и составлявшие с ними единый поселенческий комплекс, во второй половине I тысячелетия н. э. были, скорее всего, территориальными и племенными центрами эстов. Находки, обнаруживаемые в них, свидетельствуют о ремесленном производстве, рассчитанном на потребности небольшой округи. На поселениях Рыуге и Кививаре обнаружены арабские монеты VIII–X вв., свидетельствующие о торговых отношениях. Такие поселения просуществовали до XI в. включительно.
Городища, вблизи которых нет следов селищ, рассматриваются эстонскими исследователями как поселения отдельных зажиточных семей. Ярким примером наиболее позднего (XI–XII вв.) из таких городищ является укрепленное поселение Коновере в 80 км юго-западнее Таллина. Устроено оно на конце невысокой гряды, размеры площадки 60×30 м. Раскопками выявлены остатки деревянной стены по периметру поселения. Керамика лепная. Получен интересный вещевой материал и данные по домостроительству. Площадка поселения была плотно застроена жилыми и хозяйственными постройками (Тыниссон Э., 1972а, с. 447; 1973, с. 403, 404; 1974б, с. 416, 417; 1975б, с. 88–94).
О выделении богатых семей в эстском обществе начиная с середины I тысячелетия н. э. свидетельствуют появление погребений с ценным инвентарем, включающим серебряные украшения и драгоценное оружие, а также клады, в составе которых встречаются дорогие украшения и серебряные чаши византийского производства (Tõnisson E., 1962, lk. 182–249).
В период возникновения в древнеэстонском обществе феодальных отношений, в XI–XII вв., строятся новые городища, отличающиеся от укрепленных поселений предшествующего времени более крупными размерами и значительно более мощными оборонительными сооружениями. Они принадлежат к нескольким типам.
Наиболее известны крупные поселения городского типа. Это Тарту и Отепя в древней земле Уганди, Вильянди — в земле Сакала, Таллин — в Рявала, Варбола — в Харьюмаа. Они были опорными пунктами, которые управляли окрестными территориями. Площадь большинства таких городищ превышает 4000 кв. м, а древний Таллин охватывал площадь 6–7 га.
Археологически такие городища изучены пока слабо. Городище древнего Тарту устроено на отроге высокой возвышенности при заболоченной луговой пойме р. Эмайыги. Его площадь 800 кв. м. При раскопках выявлены четыре строительных горизонта (Trummal V., 1964; 1970, lk. 3-32; 1974, lk. 3-37; Труммал В., 1971, с. 265–271). Нижние горизонты памятника относятся ко второй половине I тысячелетия н. э.
К XI–XIII вв. относится третий строительный период, когда насыпь вала была укреплена толстым слоем глины, обновлены были и деревянные сооружения на ней. По-видимому, эта строительная деятельность отражает возникновение города (его древнее название Юрьев). «Повесть временных лет» по этому поводу под 1030 годом сообщает: «…иде Ярослав на чюдь, и победи я, и постави градъ Юрьев» (ПВЛ, I, 1950, с. 101).
Материал третьего строительного периода существенно отличается от культуры предшествующих горизонтов. Основную массу находок составляет гончарная керамика, характерная для городов Северной Руси. Такая керамика в других памятниках эстов в первой половине и середине XI в. не встречается. Очевидно, что в древнем Тарту с начала XI в. была распространена керамика древнерусского происхождения. Нужно полагать, что она явилась образцом для местных гончаров — в конце XI–XII вв. гончарная посуда древнерусского облика распространяется в земле эстов повсюду.