Но такая мирная и довольно спокойная картина продолжалась недолго. И это естественно для военного времени. Вдруг среди этой беззаботности прозвучал выстрел, и в небо над поляной пошла, потрескивая, красная ракета. Сигнал тревоги? Еще не успела ракета сгореть, как лес вокруг поляны–озера ожил, загремел выстрелами: палили винтовки, автоматы и пулеметы. Огонь был прицельный, потому что те, кто стоял — тут же падали, скошенные пулями. Погибали и лежавшие, и сидевшие — целились снайперы. Пули вспарывали снег, пробивали лед, летели в воздух ледяные осколки, начала фонтанировать вода. Лежавшие вынуждены были вставать, но тут же их косили пули невидимых врагов, стрелявших из зарослей, которые окружали поляну–озеро. «Что же это творится?» — спросил Колотай у бойца, лежавшего рядом, они почти соприкасались головами в своих шапках–ушанках серого цвета. Тот лишь хлопал глазами, рот его был открыт, а зубы стучали, как у голодного волка. Говорить он не мог, только пожал плечами. Автомат парень держал обеими руками, как мать маленького ребенка, прижимая к груди. Видимо таким образом думал уберечь себя от беды. «Что это творится?» — спрашивал уже сам у себя Колотай — и не мог дать ответ. Выстрелы гудели, шумели, стонали, отдавались эхом, падали бойцы, белый снег местами окрасился кровью. Людей охватила паника, они были просто ошеломлены происходящим вокруг рядом с ними, но ничего не могли сделать, чтобы как–то изменить ситуацию в свою пользу: они были беспомощны, как дети на глубокой воде. Их просто расстреливал невидимый противник, как куропаток на белом снегу: каждая пуля находила свою цель. А они, кто еще оставался жив, не могли ответить ему тем же: они не видели врага, они были как слепые, как с завязанными глазами.
Василь Колотай лежал, зарывшись в снег, чего–то ждал, а чего — и сам не знал. Ждал какой–то команды или конца стрельбы? Скорее всего, — конца стрельбы, потому что, если она будет продолжаться еще столько же, то из них здесь мало кто останется в живых. И вот среди этого беспорядочного и непрекращающегося грохота выстрелов он услышал отличающийся выстрел из ракетницы и тут же увидел зеленую ракету, взлетевшую оттуда же, откуда до этого красная. Она описала дугу над поляной, долетела до земли и погасла. И произошло чудо: стрельба смолкла — словно дирижер взмахнул палочкой и вдруг перестал играть несуразную мелодию большой оркестр. Трудно было поверить в это, но так оно и случилось: ни одного выстрела! Однако никто не спешил вставать, потому что никто не поверил, что обстрел закончился. Колотай, подняв голову, посмотрел налево, глянул направо. Бойцы лежали рядом и слева, и справа, и впереди — вокруг, как снопы. Одни шевелились, другие не подавали признаков жизни или просто затаились — трудно было понять.
«Пора вставать», — сам себе сказал Колотай и поднялся на колени, а потом встал во весь рост. «Где командиры? — спросил сам у себя. — Почему не слышно команды?» Кое–где на чистом белом поле, где лежали неподвижно или шевелились бойцы в белых халатах, местами заляпанных кровью, он увидел отдельных смельчаков, которые, встав, поворачивали оружие к лесу и начинали стрелять — кто длинными, кто короткими очередями. Но странно, что ответа из леса нет, будто там и действительно никто не притаился. «Переводят патроны», — подумал Колотай, но и сам перезарядил автомат, посмотрел, не видно ли чего подозрительного неподалеку в заснеженных кустах на окраине поляны, откуда недавно бил пулемет, и дал длинную очередь, сбивая снег с ветвей. Всего только! «Нет, так воевать нас никто не учил! Дайте мне противника!» — снова сказал сам себе Колотай и направился к дороге, переступая через тела товарищей — живых и неживых. Но не успел дойти: опять красная ракета взвилась над поляной–озером — и тут же на бойцов обрушился новый шквал огня, еще, казалось, более плотный, чем после первой красной ракеты. Все, кто стоял, вмиг попадали — кто живым, а кто убитым. «Добивают, гады! — со злостью подумал Колотай про финнов. — Завязали мешок и добивают. Вот это баня! Финская баня, черт подери!»