Секретарша принесла чай на подносе, кусковой сахар и пряники в блюдце. Они пили, разговаривали, даже спорили. Хозяйка говорила с Юханом по–шведски. Оказывается, она здесь давно работает и знает язык в совершенстве.
После чая она захотела посмотреть их документы. Юхан показал свой финский паспорт, справку на имя отца как хозяина–собственника пленного Колотая. Просмотрев все, она тяжело вздохнула и сказала словно сама себе:
— Трудно во все это поверить. Но что поделать? Надеюсь на вашу совесть. — И Колотаю: — А куда девалась буква «н» в твоей фамилии? Или ее вообще не было?
Колотай не захотел ее разочаровывать и сказал дипломатично — недаром оказался среди дипломатов:
— Видно, когда–то она и была, а потом писарь сделал ошибку — и пошло без «н». Это наша белорусская фамилия, она у нас встречается довольно часто.
— Может и так, — задумчиво согласилась дипломатка. — Мои корни где–то у вас в Беларуси… Я там была в Могилеве в войну, мой отец служил в ставке Верховного командования при Николае II. Это было страшное время… И по–своему интересное… Но погибло много людей. Теперь начинается что–то похожее… Результаты тяжело предвидеть… Но вернемся к нашей встрече. Я рада, что увидела своего земляка, рада буду помочь ему вернуться на Родину, хотя не знаю, как его там встретят… Будем надеяться на лучшее…
Колотай слушал ее слова, и ему становилось легче дышать, он почувствовал, как будто тяжелый камень скатился с его души. Неужели и правда, он вернется домой? Неужели может произойти такое чудо?
— Теперь с Хапайненом, — продолжала Коллонтай. — Мы ему ничем не можем помочь, пусть решает все сам, тем более, что у него есть здесь родственники.
И она снова заговорила с Юханом по–шведски, он слушал, иногда кивал головой, время от времени вставлял слово–другое и снова слушал. Наконец улыбнулся скупо и сказал по–шведски:
— Так фёр дэ йертлига муттагандэт, — и склонил голову.
— Да вар со литэ, — ответила она тоже с улыбкой.
Колотай догадался, что это были слова прощания или благодарности Юхана за прием, который им оказали. Теперь момент прощания наступил и для них, а они как–то и не думали, что такое может произойти, да еще так скоро. Они вышли на крыльцо, постояли, глядя друг другу в лицо. Что и говорить, их сдружила общая опасность, которую они пережили вместе. Поэтому в душе оба ценили это, им было тяжело, вот так, ни с того ни с сего, расстаться и, возможно, даже навсегда. Но так складывались обстоятельства, и хорошо, что не хуже.
Они обнялись, как братья, потом пожали друг другу руки:
— Тэрвэ! — первым сказал Колотай.
— Тэрвэ, Василь! — откликнулся Юхан.
Он спустился по ступенькам и пошел к проходной, где его все еще ждал тот самый полицейский, который привел их сюда. Юхан оглянулся и помахал Колотаю рукой. «Неужели Юхану придется отвечать за переход границы? — подумал Колотай. — А мне самому? Неужели я здесь уже под защитой советских законов? Неужели я успел здесь спрятаться, и шведы и финны меня не достанут?»
Колотай вернулся в тот самый кабинет, прошел мимо секретарши, приносившей им чай, оценил ее положительно — ничего молодка.
Теперь Коллонтай сидела уже за своим массивным столом, а тот молодой дипломат перешел и сел на стуле слева. И как раз что–то говорил своему начальству конфиденциальным тоном: проверить, установить, убедиться, не называя фамилий.
Хозяйка пригласила гостя сесть на второй свободный стул возле ее стола и познакомила его со своим помощником или кем он был: один Марат Иванович, второй — просто Василь Коллонтай. Она так и сказала: Коллонтай.
— Так вот, Марат Иванович, ты должен обеспечить нашего гостя всем необходимым для проживания: спальня, постель, белье. Это бытовая сторона дела. Второе — документы. Временный паспорт, военный билет со слов. Поняли? Вам это приходилось делать? Василь, тебе — написать автобиографию. Без всякой фантазии, все как было. И про плен тоже, про гибель бригады. Трудно в это поверить, но пиши, как все было.
Она говорила и Марату Ивановичу, и ему, то «ты», то «вы», и Колотаю показалось, что она еще не воспринимает ситуацию должным образом, не успела вжиться, и хотя говорит Марату Ивановичу делать то и то, словно не уверена, что именно так и нужно делать. А может, даже, подумал Колотай, она не все решает одна, здесь у нее есть люди или один человек, без которого она ничего не может сделать, и, возможно, этим человеком и является Марат Иванович. Те его слова: проверить, установить, убедиться — и свидетельствуют об этом. Очень даже может быть…