Дед кивнул на комбинезон, лежащий на сложенных столбиком деревянных ящиках из-под патронов в углу палатки. Рядом с саржевым, оливкового цвета, одеянием парашютиста стояла пара десантных ботинок на толстой каучуковой подошве, с высоким берцем, защищающим голеностоп при прыжке.
— Давай одевай сверху. Прямо в таком виде тебе прыгать нельзя. Тюк с дополнительной одеждой и сигналками скинут вместе с тобой. Там поле большое, даже если парашюты раскидает — найдешь.
— Тут этот летчик, Эскола, сказал, что в прошлый раз на семи тысячах летал. Меня с этой высоты будут десантировать?! — несмотря на граничащий с гениальностью сценарий погружения в эпоху сороковых, Славка очень не хотел превратиться во время ночного прыжка в замерзшую задыхающуюся сосульку и решил уточнить этот момент.
— С полутора, может, с двух, тебя скинут — вечером же полетите. Он тогда днем летал, когда фотографировал. А тут в сумерках — никто его не увидит, когда Эскола на своей ступе двухмоторной снизится.
Через полчаса полностью экипированный для прыжка Славка залез в узкий салон самолета и, немного поворочавшись, принимая удобную позу, откинулся на спинку узкого кресла, привинченного к борту. «Хорошо еще, на бомболюке для полноты реалий не повезут, прямо как белый человек полечу».
Из головы никак не шла прекрасная Анна, которую он так отважно осмелился поцеловать и более чем преуспел. Правда, танцевала дурная мыслишка, что все это — искусно разыгранный спектакль, исключительно под требование взыскательного клиента, который захотел очутиться в прифронтовой обстановке времен Второй мировой, с прекрасной незнакомкой на десерт. А его, Славку Викторова, просто перепутали с кем-то.
Внезапно сердце у Славки как остановилось, а его прошиб холодный пот.
«А если я не у реконструкторов, а в самом настоящем прошлом?» — заметалась испуганно по извилинам жуткая мысль. — «И приняли меня за диверсанта какого-то! И все взаправду, и Анна не актриса?!»
Начавшуюся было панику у Викторова прекратило появление в самолете нового рельефного персонажа, чья с первого, даже небрежного, взгляда принадлежность к современному миру не вызывала никаких сомнений.
В салон залез здоровенный парень с лошадиным лицом и полным океаном безразличия, плещущимся в рыбьих белесых глазах, которые, как только они привыкли к темноте, он тут же стыдливо прикрыл черными очками. Славка догадался по двум рунам «солио», демонстративно приколотым к натовскому комбинезону, что этот тот самый эстонец, о котором так пренебрежительно высказался Эскола. Недовольно зыркнув на Славку, невежливый бугай забился угол подальше от него и демонстративно всунул наушники от плеера в уши, вытянув ноги в высоких берцах а-ля «мы из НАТО» вдоль по салону. «Выпал из исторической эпохи, чертов эсэсовец», — с удовлетворением отметил Викторов. — «Фирма все же под конец стала косячить — это же надо, запихнуть в один самолет эсэсмана в натовской форме и бойца РККА. Экономят керосин для самолета».
Снаружи раздались крики по-фински. Викторов догадался, что техники и помощники убирают тщательно наведенную на самолет маскировку.
Через пять минут двигатели самолета дружно чихнули и с тяжелым гулом стали набирать обороты. Машина двинулась с места, развернулась через левое крыло и, увеличивая скорость, понеслась по взлетному полю, подпрыгивая на неровностях. Взлет, сам момент отрыва, сопровождался довольно сильным толчком, что Славка аж цокнул зубами, чуть не прищемив язык.
Успокоившись и отведя от себя довольно смешные, как он думал, мысли, Славка согнулся на своем сиденье и вновь задремал. Все происходящее уже воспринималось как сказка, и прыжок с парашютом его сознание еще посчитало чем-то несущественным, отвлеченное на совершенно другие вещи. Слишком большое количество происходящих событий, истинный смысл которых так до конца и не раскрылся для его перегруженного разума, а может, и еще какое-либо воздействие, но все это в совокупности вогнало Славку в глубокий сон.
Разбудил его уже второй пилот. Сквозь гудение двух могучих двигателей он попытался что-то проорать по-фински, но Славик мало того что его не понял, так еще и не расслышал. В результате пилот энергично показал пальцем вниз. Будущий парашютист, наконец, проснувшись, с содроганием понял, что означает этот жест. Прыгать вниз совершенно не хотелось. Эти эмоции явно нарисовалось у него на лице, но, увидев напротив злобную улыбку спутника, Славка решительно кивнул головой. Пилот, закрепив за специальное кольцо вытяжной фал, выкинул в люк тюк с дополнительной экипировкой для Викторова. Следом была очередь его самого. Протискиваясь мимо эстонца в лаз, ведущий прямо в воздух, Слава неожиданно получил ощутимый пинок рифленой подошвой ботинка в бок и фразу: «Europхder!» (эст. Евролось!) Видно, нацист посчитал его финном, одним из тех, кто промурыжил его неделю на взлетном поле, а потом еще и пару раз отметелил за косяки. Славка хотел уже повернуться и врезать этому фашисту промеж рогов, чтоб руны отлетели, но ветер буквально вырвал его фигуру из проема и вытолкнул наружу. Невольный парашютист из-за неудачной позы шарахнулся головой о край люка и поранил скулу. От удара звезды посыпались у него из глаз. Но перед тем, как Викторова вынесло из самолета, он успел заметить, что в салоне между пилотом и оставшимся там эсэсовцем началась драка.