Глава первая. ФИНСКАЯ КРАСАВИЦА
Вокруг царила ночь, лишь едва вошедшая в фазу старения Луна заливала лес своим мертвенно-белым светом. Вновь проагукал что-то невнятное из глубин чащи заумный филин. Славка все так же стоял посреди кладбища, но что-то вокруг него неуловимо изменилось. Викторов отметил, что могил стало не так много, как ему показалось, когда он впервые вышел на этот погост. Постояв без резких движений некоторое время и придя в себя после феерического шоу с магией, чутко прислушиваясь к звукам ночного леса, Славка начал пятиться к краю кладбища, лихорадочно вспоминая, каким путем он сюда пришел. Только что пережитый спор древних колдуна и ведьмы рациональным сознанием воспринимался как необязательный к глубокому осмыслению бред, вроде посещения психоделического фильма ужасов, после которого остается долго не исчезающий осадок первобытного страха, призванного из глубин подсознания качественным видеорядом и берущей за душу аудиодорожкой. Славка много раз слышал байки про белого финна, варящего свой никогда не закипающий чай на берегу Сумма-йоки, про поющий дот, в котором гарнизон в глухую полночь дружно поет финские песни. Но он не воспринимал их всерьез, считая частью новообразованной мифологии, привязанной к этой многострадальной местности.
Отмахнувшись от всего сказочного, Славка достал мобильный телефон и попытался определить направление к своей машине, которую он оставил на обочине дороги в нескольких километрах от кладбища. Коннект отсутствовал. Аппарат работал, но наотрез отказывался показывать на карте местоположение нашего героя. Славка и не думал расстраиваться, у него всегда наличествовал запасной вариант. Мигом из заплечного легкого рюкзачка он вытащил компас, откинул крышку, посветил фонариком, чтобы люминофор на отметках светил поярче, и вгляделся в стрелку. Через несколько минут с яростным чертыханием компас отправился туда, откуда он и появился, в рюкзак — стрелка без конца блуждала по всему циферблату. По-видимому, Славка напоролся на одну из многочисленных магнитных аномалий, которыми из-за железистых руд богата земля Карелии и Карельского перешейка.
Отсутствие работающих приборов, позволяющих ориентироваться на местности, Славку если и смутило, то незначительно. В большей степени его такая ситуация просто разозлила. Привидевшийся морок с колдунами наш осквернитель кладбищенского покоя в легкую списал на разыгравшуюся фантазию и легкий гипноз, наведенный на него гадалкой. Викторов знавал людей, которые после дозы местных «волшебных» грибочков рассказывали такие эпосы, что можно было писать сценарии для фильмов, поэтому произошедшее не принял всерьез, будучи реалистом.
Он рассчитывал, что с трудом, но сможет и самостоятельно вернуться по своим следам, подсвечивая под ноги фонариком. Другой вариант все равно отсутствовал, не сидеть же в сосняке рядом с кладбищем всю ночь?
Наш путешественник посчитал, что два километра по ночному лесу все-таки не десять и даже не пять. Он просто не сумеет настолько сильно отклониться. Тут главное наметить себе любые возможные ориентиры и просто двигаться, держа заброшенное кладбище у себя за спиной. Да и на земле должны были еще оставаться следы от ботинок. Славка бодро пошел к выходу с этого жуткого места, вызывающего столь реальные видения даже без прямого употребления способствующих такому эффекту веществ, вроде так разрекламированных сушеных финских мухоморов. К его глубочайшему удивлению, на границе кладбища, там, где Славка в него входил, не оказалось ровно никаких следов! Трава стояла ровно, мох нигде не был примят, будто никто не то что за день, за последнюю неделю здесь не приминал ногой своей зеленый ковер. Желая удостовериться, Славка повернулся лицом к могиле. «Все правильно», — подумал он. — «Именно отсюда я входил из леса. Напротив береза, за ней ельник. По бокам сосны». Вдруг Славке что-то показалось в этой картине неправильным. Он долго морщил лоб, даже потер его фонариком, и тут понял — раньше береза стояла абсолютно сухой, без единого листика на мертвом стволе, а сейчас мощная зеленая крона дерева в самой своей зрелой силе, тихо шелестела листьями при легких порывах ветра.
«Леший», — вновь подумалось Славке. — «Не иначе Хозяин леса чудить начал».