И однажды, неожиданно для самого себя, перебив вещающую что-то с пулеметной частотой слов казенно-стандартное Леночку во время посещения очередного цеха, презрев условности приличий, Слава лихо встрял в разговор. А затем, не давая себя перебить, разродился кратким сжатым пересказом лекций, что ему читали в Политехе. Он быстро, но емко рассказал об эффективном менеджменте на производстве, промежуточных складах, расчете проходимости «узких мест» производственного цикла, и закончил свой вольный пересказ конспективными тезисами о тонкостях и специфике конвейерного производства.
На профсоюзницу, которая было попыталась прервать этот поток чистых кристаллизированных знаний, почти самопроизвольно изливавшихся из «ручного фотографа», злобно шикнули, и она, покраснев, замолкла с крепко сжатыми челюстями и горящими глазами.
К концу короткой речи, неожиданно увлекшийся Викторов, обнаружил, что кроме внутренне кипящей от злости Лены, его внимательно слушают двое начальников цехов и несколько руководителей поменьше, случайно собравшихся послушать вошедшего в раж оратора. Словоохотливость объяснялась просто — Слава в свое время эту тему затронул в дипломе, и было это не так уж и давно, поэтому владел материалом. Как теоретик, конечно. Политех в принципе, во все времена учил хорошо и на совесть. Поэтому когда он озвучил свою «альма матер» на вопрос где он получил такие знания, никто в принципе не удивился. Но тут же начались вопросы в какой группе он числился и с кем знаком. Тут бы Славе и конец, выдохшись в своем спиче, он растерялся и не знал теперь что делать — требовалось опять как-то выкручиваться. Его спасла Ленка — она сделала шаг вперед, резко, как ужалила, поцеловала в губы, затем схватила за руку и яростно затрясла. Град вопросов сменился одобрительным гулом. Стоящие вокруг люди, при виде этой сцены одобрительно заулыбались. Кинематограф яро пропагандировал и поощрял подобное поведение.
— Спасибо, спасибо товарищ Юрий, что не стесняетесь делиться накопленными знаниями! — с пафосом воскликнула якобы глубоко воодушевленная девушка, пылая на весь цех карминовыми щеками.
Викторов тоже покраснел как рак. Лена вернулась к своей прерванной программе.
— Товарищи! Я договорю и мы кончим! Как вы помните, товарищи, семнадцатого июля этого года на Кировском заводе был торжественно отмечен выпуск стодвадцатипятитысячного трактора, созданного руками наших рабочих. Четвертую часть тракторного парка сельского хозяйства СССР составляют машины, изготовленные ленинградскими рабочими! Даешь двести тысяч, товарищи! Даешь тридцать процентов!!!
Народ жидко захлопал.
— Все, товарищи, я кончила! Не будем больше вас с товарищем Куницыным отвлекать от ваших производственных обязанностей. Нас с Юрой уже ждут на другом участке. Желаю хорошо отработать смену сегодня, товарищи!
Народ, неудовлетворенно гундя, расстроенный окончанием незапланированного простоя, начал расходится по рабочим местам, обсуждая некоторые запомнившиеся моменты из речи «прогрессора». Не все сразу приняли информацию, кое-где слышались басовые нотки мужского профессионального спора.
Девушка тем временем силой уволокла из цеха пунцового фотографа, не выпуская его рукав. Викторов смог лишь напоследок смущенно улыбнуться довольным этим зрелищем рабочих.
Один из пожилых и опытных цеховых мастеровых, одобрительно хмыкнул вслед:
— Знающий парнишка!
— Прямо как в «Веселых денечках» — раз, и сделал улучшение, — согласно вторил ему молодой сосед, лицо которого украшали галактики возрастных прыщей. — И Ленка-пулеметчица даже запала!
— Ну, ты сравнил божий дар с яичницей! Гляжу, в этом фильме кроме девки, конфет и танков и не увидел ничего! Я тоже смотрел — так там целый танковый полк все лето думал, как между тремя тягами одну пластинку вставить, чтоб вентилятор не глушило. Попутно всех девок в округе перепортил, а их местных ухажерам морду бил. Не армия, а отпускники, обух им по хребтине!
— Да не было такого, Михеич…
— Молчи! Молод еще перебивать! Так вот — этот парень сейчас, выдал на гора очень много дельных вещей. Я что хочу сказать — пропал пацан этот. Наша Ленка — выскочка. Пустышка она. Не простит.
— Да ладно Михеич, он ей понравился, все видели как она присосалась. Пусть сухо, по-братски, по-рабочему, как в фильмах — но поцеловала. Речь-то, какую грамотную толкнул!
Пожилой рабочий на эти слова с сомнением покачал головой. Жизненный опыт заставлял всегда искать второе дно в коварной женской натуре.
Товарищи сами собой остановились возле небольшой стеклянной витрины, в которой стояло знамя 11-й дивизии героической испанской народной армии. Флаг служил знаком отличия лучшего цеха на заводе.