— Агасфен! А ты сдал деньги на тюрьму? — нагло, без всякого приветствия, с жестоким стебом, обратилась она к Славе, которого воспринимала как своего личного фотографа. Личина хронопопаданца, носящая ФИО Куницын Юрий Агафонович, как-то в приступе неудовлетворенной депрессии навела профсоюзницу на определенную ассоциацию и поэтому обидный ярлык не заставил себя ждать. К чести «Агасфена» он относился к подобным инсинуациям стоически.
— Что, уже пора? — легко осведомился он. — Меня вновь переводят на новое место жительства?
Вот чем мог похвастаться Викторов — так это отсутствием боязни и хорошим чувством юмора. Страх он из себя вытравил, а юмор заботливо культивировал с детства.
— Дурак!! — Лена не особенно подбирала выражения общаясь с нижестоящими, если от этого не зависела ее карьера. — Я, как член МОПР-а, обязана собрать взносы!
Викторов действительно по-дурацки улыбнулся, слово «член» в устах активистки для него прозвучало исключительно комично. Вдобавок у него было отличное настроение. Пока было.
— А что за организация такая — ваш МОПР?! — еле совладав с собой, закашлявшись чтобы скрыть душивший смех, задал вопрос хронодиверсант.
— Международная организация помощи борцам революции! Ее создал Коминтерн в противовес буржуазному Красному Кресту, служащему интересам капиталистов! Наши ячейки развернуты во всех крупных и важных странах мира. Собирая взносы — тем самым оказываешь денежную и материальную помощь осужденным революционерам!
Лена шпарила чеканными фразами как по писанному.
Она прислонила к стене папку, зажав ее левой рукой и быстро вписала в ведомость фамилию и инициалы фотографа. Следом активистка вручила ему карандаш и попыталась заставить расписаться.
— Так ведь ручкой надо, чернилами! — захотел отвертеться хронопопаданец, инстинктивно сторонящийся всяких партий и объединений, а уж тем более участия в непонятных мероприятиях, требующих автографа.
— Рисуй крестик, объектив буржуазии! — прижала к стене Лена колеблющегося фотографа. — Потом обведу! Мне надоела твоя аполитичная пассивность, Агасфен! Прояви хоть чуточку уважения к тем, кто томиться в зарубежных тюрьмах! Миллионы наших рабочих состоят в организации, а ты что, будешь против всех?
Лена увлеклась и буквально налегла телом на упирающегося, жарко дыша ему в лицо. Зажатым в пальцах карандашом она ритмично простукивала отказнику грудь. Хорошо еще тупой стороной. Викторов немного смутился от такого пыла. Отталкивать от себя эту перевозбужденную процессом убеждения мегеру он побоялся — последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Кто-то вышел в коридор, Слава с надеждой во взгляде дернулся, пытаясь высмотреть возможного спасителя, но человек, опознав тонкую и стройную фигуру Лены-пулеметчицы, самым волшебным образом мгновенно растворился воздухе.
С тяжелым вздохом добровольно сдающегося в плен, хронодиверсант взял предложенный карандаш и занес руку над графой. Затем все же спросил:
— А на кого конкретно собираются средства?
Лена от нетерпения притопнула ногой. Ей казалось, что уж этот фотограф, без писка подпишет все что она ему даст и еще потом спасибо скажет. Но «Агасфен» проявил упертый северный характер, желая все же знать: куда, зачем и в каких объемах. Опытная аппаратчица была далека от истерики, но поведение в данном случае «ручного» фотографа, ее откровенно выводило из себя.
— На Адольфа Тайми и Тойво Антикайнена, которые томятся в финских застенках! Они сидят сейчас в Центральной каторжной тюрьме Хельсинки. Наш завод шефствует над этой тюрьмой! — выдала она нужную информацию. — Быстро подписывай, уклонист!
Карандаш выпал из рук попаданца. Он слышал, о том, что предприятия берут шефство над разными там детскими садиками, санаториями, отдельными общественными мероприятиями. Конечно, используется это обоюдовыгодно — дети сотрудников ходят в эти садики, сами трудящиеся со скидками или вообще бесплатно отдыхают и лечатся в специализированных заведениях. Но чтоб брали шефство над финской каторжной тюрьмой?!!
Лена, не замедлила отреагировать на этот неуклюжий жест инстинктивного несогласия чисто женским ударом наотмашь по спине попаданца, нагнувшегося за упавшим карандашом. Она посчитала, что фотограф специально ее бесит. Пока дело не дошло до серьезных травм, Викторов поспешил поставить закорючку напротив галочки. Наивный, он рассчитывал, что все на этом закончилось.