— Если вы не возражаете... мы с ним замерзли. Может, оставим все церемонии на потом?
Джейн изменилась в лице.
— Прошу прощения. Идите за мной.
Она повела их через лужайку. Возле широкого чистого крыльца Бутс выпрыгнула у нее из рук и скрылась за углом. Тимми проводил ее взглядом, думая о том странном загадочном месте в глубине ее глаз.
Спальня была предназначена для него одного. Там стояла кровать с Суперменом на покрывале и двумя подушками, и еще была полка с книжками и игрушками. Тимми остановился в дверях и уставился в пол.
— Ничего здесь не трогай, — сказала мать. — Это не твое.
— Да нет, он может играть, с чем захочет, — сказала Джейн. — Я специально держу это для гостей.
— Я не хочу, чтобы он привыкал к тому, чего не может иметь, — резко оборвала ее мать. — Не все могут себе позволить жить так, как вы.
Тимми понял, что мама завидует. Мистер Кеннисон объяснил ему это слово. В школе было много детей, которые не учились в классе у мистера Кеннисона, но очень этого хотели. Они плохо относились к ученикам мистера Кеннисона, и он объяснил, что они завидуют. И сейчас мать говорила в точности как те дети. Тимми не хотел, чтобы его ругали, и поэтому не смотрел на игрушки. Он вошел в комнату и забрался на кровать с Суперменом.
— Снял бы обувь сначала, маленький ты засранец, — прошипела мать. Тимми видел, что она готова расплакаться. Он скинул ботинки. В последнем доме, где они останавливались, он спал прямо в ботинках, потому что боялся, что Эрик Чени, который жил там все время, их украдет. Эрик крал все, что плохо лежало.
— Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, — сказала Джейн матери. Выходя, мать хлопнула дверью. Тимми слышал, как мать и Джейн идут по коридору. Мать громко топала по полу. Он задумался о том, как долго Джейн будет терпеть их с мамой, прежде чем попросит уехать.
Когда он убедился, что мама уже не вернется, он слез с кровати и забрался на кресло-качалку. Он выглянул в окно и поискал глазами Бутс. Ее нигде не было видно. И тут дверь открылась и вошла Джейн.
Она побьет его за то, что он не в постели... как миссис Чени, в том, предыдущем доме. Она отберет его наволочку. Она пожалуется матери... Тимми замер в кресле-качалке.
— Тимми, малыш, что случилось? Ты кого-то ищешь? — спросила Джейн.
— Нет!
Она подошла к нему. Тимми вздрогнул. Она остановилась.
— Ты ищешь Бутс?
Как она узнала? Мама никогда не знала, о чем он думает. Он настороженно посмотрел на нее. Джейн улыбалась.
— Бутс — хорошая кошка. Утром ты можешь с ней поиграть. Но сейчас у нее котята, и она не оставляет их одних надолго.
Тимми кивнул. Котята. Они, наверное, живут в том таинственном месте в глубине глаз Бутс. Там они в безопасности. Ему ужасно захотелось увидеть котят.
— Если ты все равно не спишь, может быть, сходим посмотрим котят? — спросила Джейн.
Он заставил себя промолчать. Это могла быть ловушка. Она хочет, чтобы он согласился, а потом побьет его за это, как иногда делала мать, когда была слишком уставшая или злая. Тимми сидел неподвижно, стараясь ничем не выдать своих мыслей. Но Джейн взяла его за руку и вывела в коридор, откуда они спустились в подвал. Тимми вдруг стало трудно дышать. Эрик тоже водил его в подвал, вместе с миссис Чени, и там... Он украдкой огляделся, высматривая путь к побегу.
Однако Джейн просто подвела его к большой коробке, где лежала, сверкая глазами, Бутс, и четверо котят сосали молоко у нее из животика. Два серых, один рыжий с белым, совсем как Бутс, и один пятнистый — черно-рыже-белый. Тимми осторожно погладил одного котенка, а когда Джейн на него не накричала, погладил еще раз.
— Они уже подросли и почти готовы покинуть Бутс, — сказала Джейн. — Может быть, хочешь взять одного себе? Насовсем?
Тимми немедленно убрал руку.
— Мама мне в жизни не разрешит.
— Я могла бы с ней поговорить...
— Нет, не надо! — Тимми резко встал. — Я хочу вернуться в комнату.
— Хорошо, — сказала Джейн. Она смотрела на него внимательно, но беззлобно. Точно так же, как иногда на него смотрел мистер Кеннисон.
— Ты можешь спускаться сюда и смотреть на котят, когда хочешь.
Нет, он не может спускаться сюда, когда хочет. Матери это не понравится. «Не распускай слюни, все равно этого у тебя никогда не будет! — говорила она. — Не заставляй меня чувствовать себя совсем уж плохой матерью, разве мало того, что мне и так уже хреново? Как мы живем?! И все это из-за тебя».
Тимми вернулся в комнату и лег в постель. Одеяло с Суперменом было мягким и теплым. Он очень устал, но еще долго лежал без сна, размышляя о добром и безопасном месте в глубине глаз Бутс.
— Он очень замкнутый, очень, — сказала Джейн в телефонную трубку. — И все же под этой робостью и забитостью тлеет злость. Очень сильная злость. Это чувствуется сразу.
Тимми подслушивал, спрятавшись в тесном шкафу под лестницей. В этом большом старом доме много мест, где можно спрятаться. За два дня он обнаружил их все.
— Я знаю правила, Клаудия. Не надо их мне повторять. Говорю же, я знаю... Да, я все понимаю, ей было трудно. Но говорю тебе: это не просто злость и раздражение от плохого
отношения. Здесь нечто большее... Она бьет его, вечно ругает, она не способна ни к каким реальным контактам с ребенком. С первого взгляда я бы сказала, что она — пограничная
личность с неустойчивой психикой и болезненной склонностью к нарциссизму... Нет, Клаудия, мне не надо напоминать о том, что нельзя осуждать жертву!
Джейн глубоко вздохнула. Она была действительно очень раздражена. Тимми еще сильнее прижал наволочку к щеке. В ней, как в колыбели, лежал котенок. Один из двух серых.
— Извини, Клаудия. Просто я рассердилась и сорвалась. Но я тебе говорю: это совсем другой случай, уж поверь моему опыту... я все-таки профессиональный психолог. Пожалуйста, просто прочти расшифровку стенограммы суда и скажи свое мнение. Я имею в виду, что не каждая женщина получает у нас убежище, пусть даже она платит деньги. Иногда попадаются такие особы, которых и женщинами-то назвать можно с очень большой натяжкой, а то, что они нам рассказывают, — просто наглая ложь. Нет, конечно, я понимаю, что ничего нельзя сказать наверняка, но меня — как профессионала — просто оскорбляет, что кто-то там мог подумать, что я вошла с ним в контакт без разрешения организации... Мне это просто обидно. Тем более что это говоришь мне ты. Но если бы ты видела этого ребенка... Нет, никогда. Ни разу. Я ни разу не слышала, чтобы он первым начал разговор. Он все время настороже. Весь такой напряженный... Я ни разу не видела, чтобы он улыбался. И она...
Котенок заурчал. А вдруг Джейн услышит?! Тимми в отчаянии попытался приглушить его урчание наволочкой. Котенок заурчал громче.
— Хорошо, Клаудия. Хорошо. На следующей неделе. Но, пожалуйста, прочти стенограмму и скажи, что ты думаешь. Спроси у Терри, тебе он даст.
Тимми стиснул котенка в наволочке. Надо, чтобы он прекратил урчать. Надо, иначе Джейн услышит и найдет его здесь, где ему быть не положено, и тогда... Его сознание ухнуло в черноту, в темное место, которое всегда было где-то поблизости, — в место, где жили плохие мысли. Его не должны тут найти! Тимми сжал котенка сильнее. Тот жалобно запищал.
— Клаудия, я тебе говорю, Тимми потенциально опасен. Именно потому, что он подавляет свое раздражение. Очень опасен. Если в ближайшее время он не найдет отдушины для своих чувств...
Плохие мысли обрушились на него темной волной. Тимми сжал котенка еще сильнее, и писк оборвался. Шкаф неожиданно показался ему слишком тесным и темным. Он затаил дыхание.
Джейн положила трубку. Он слышал, как ее шаги удаляются по коридору. Передняя дверь открылась и тут же закрылась. Тимми вывалился из шкафа, жадно хватая ртом воздух. Плохие мысли медленно убирались обратно в черноту... медленно, очень медленно.
Он залез обратно в шкаф и достал наволочку. Котенок лежал неподвижно. Вообще даже не шевелился. Тимми никак не мог отдышаться. Он боялся прикоснуться к котенку. Только не умирай, мысленно умолял он. Только не умирай.