Изнывая от желания облегчиться, Финт протянул находку. Это была дешевая колода карт, но под взглядом Чарли рассмотреть ее толком так и не удалось. Чарли здорово действовал Финту на нервы.
– Это детская карточная игра, миссис Шарплис, – объявил наконец Чарли. – Я бы сказал, молодой леди уже совсем не по летам; и карты совсем отсырели. «Счастливые семьи» – я о такой слышал. – Он задумчиво повертел колоду в руках и наконец подвел итог: – Здесь кроется какая-то тайна, дорогая моя миссис Шарплис, так что я возвращаю находку в руки того, кто перевернет небо и землю, чтобы ухватить тайну за хвост и вытащить в свет дня: то есть в руки нашего мистера Финта. – С этими словами он протянул карты потрясенному Финту и весело предупредил: – Не злите меня, юноша, я вас знаю как облупленного, поверьте слову. А теперь мне и впрямь пора. Дела не ждут!
Финт был готов поклясться, что Чарли подмигнул ему с порога, прежде чем скрыться за дверью.
Ночь пролетела быстро, поскольку по бóльшей части уже перетекла в завтрашний день. Финт сидел на полу, прислушиваясь к тихому дыханию девушки и к похрапыванию миссис Шарплис, которая как-то умудрялась спать с одним открытым глазом, который неотрывно глядел прямо на Финта: так стрелка компаса неизменно указует на север. Ну и на что ему это все сдалось? С какой стати он мерзнет тут, на полу, когда мог бы уютно свернуться калачиком у Соломоновой плиты (чудесное изобретение; если надо плавить много золота, то и как горн может использоваться)?
Но девушка была так красива, несмотря на следы побоев; Финт не сводил с нее глаз, снова и снова вертя в руках отсыревшую колоду дурацких захватанных карточек; вглядывался в ее лицо – один сплошной синяк. Эти скоты здорово ее отделали, измолотили, как боксерскую грушу. Он, конечно, своим ломиком им тоже вмазал за милую душу, но мало – Господь свидетель, мало им будет! Он их отыщет – отыщет всенепременно, – и душу из них вышибет, и в лаванде зароет…
Финт проснулся на полу в полумраке, освещенном одной-единственной мерцающей свечкой, и не сразу понял, где находится, – но опознал-таки обстановку, включая миссис Шарплис на стуле, что по-прежнему всхрапывала, как мясник, пытающийся располовинить свинью. Но, что куда важнее, в тишине раздался совсем слабый, дрожащий голосок:
– Можно мне водички, если вам не трудно?
Финт запаниковал было, но в тазике стоял кувшин: вот она, вода! Девушка очень осторожно взяла стакан из его рук – и жестом попросила еще. Финт оглянулся на миссис Шарплис, снова наполнил стакан, протянул его девушке и прошептал:
– Скажите мне, как вас зовут, – пожалуйста!
Голос девушки звучал хрипло, точно кваканье, но кваканье истинной леди: так могла бы квакать принцесса-лягушка.
– Мне нельзя называть свое имя, но вы очень добры, сэр.
Финт так и вспыхнул.
– А почему эти подонки вас избили, мисс? Уж их-то имена вы мне назвать можете?
– Лучше не стоит, – снова раздался жалобный голосок.
– Тогда можно я подержу вас за руку, мисс, ночь-то выдалась зябкая? – Это очень по-христиански, подумал Финт; по крайней мере, он что-то такое слышал. К некоторому его удивлению, девушка и в самом деле протянула ему ладошку. Он сжал ее в своей – внимательно пригляделся к кольцу на ее пальце и подумал: «Золотища-то сколько, и герб еще: ой-ей, парнишечке из-за такого герба влипнуть в неприятности как нечего делать. Герб с орлами, и чегой-то не по-нашенски написано. Такое кольцо что-нибудь да значит, сказал себе Чарли; такое кольцо потерять не захочешь. И орлы глядят как-то больно злобно».
Его интерес от девушки не укрылся.
– Он говорил, будто любит меня… мой муж. А потом позволил им избить меня. Но мама всегда говорила: если только добраться до Англии, там сразу окажешься на свободе. Не дайте им забрать меня обратно, сэр… я не хочу уезжать.
Он наклонился поближе и прошептал:
– Мисс, я никакой не сэр… Я – Финт.
Девушка сонно пробормотала, с немецким акцентом, как показалось Финту:
– Финт? То есть тот, кто финтит, то есть проворно уворачивается? Спасибо вам, Финт. Вы очень добры, а я так устала…
И она откинулась на подушки – Финт едва успел подхватить стакан.
Глава 2,
в которой Финт видит умирающего, умирающий видит свою Госпожу, а Финт становится королем тошеров