При его появлении в большой зале, посреди которой стояла огромная рама с натянутыми на ней, словно струны арфы, нитями, вокруг которых умелыми руками Вышивальщицы переплетались тысячи других цветных нитей, Мириэль смешалась. Страдание читалось на ее вмиг изменившемся пригожем лице.
И Финвэ смотрел на то, как тонкие, нежные пальцы Мириэль вплетают одну за другой нити в очередной гобелен истории его народа. Он воочию наблюдал за страданиями, которые выпали на долю его детей и внуков, и сердце его разрывалось раз за разом. Готовые гобелены развешивались вдоль стен беломраморной главной залы чертогов Намо, и можно было любоваться ими сколь угодно долго, переживая бессчетное число раз изображенные на них трагические события.
Зная о том, что в конце Первой Эпохи нолдор были прощены и им было позволено вернуться в Аман, Финвэ знал также, что не все они захотели сделать это, и многие, чьи предки когда-то плыли в Эндоре на тэлерских кораблях и шли сквозь стужу по Вздыбленным Льдам, пожелали остаться. А еще больше было тех, кто, подобно ему, пополнил собой число обитателей скорбных чертогов Повелителя Облаков Смерти.
После Войны Гнева Намо мало-помалу стал выпускать из чертогов ожидавших своей участи квенди. Они также возвращались в Благословенные земли. Это событие знаменовало собой начало постепенного, медленного движения к возрождению нолдор как одного из народов Амана. Однажды он пришел в парадную залу, чтобы, как делал это ежедневно, иметь возможность созерцать изящную фигуру увлеченной работой Сериндэ, но застал лишь Валиэ Вайрэ. Тогда Финвэ понял, что Вышивальщица тоже почувствовала, вдохновленная примером многих нолдор, волю к жизни, и была возвращена в мир живых. В тот час бывший Владыка Нолдор познал, что настал и для него час радости. Если меланхоличная и склонная к печали Мириэль захотела присоединиться к сородичам и принимать участие в возрождении доброго имени и славы нолдор, то ему сам Эру велел. И с того момента Финвэ стал надеяться. Хоть Манвэ и предупредил его о том, что теперь путь на Эа для него закрыт, потому что обе его супруги пребывают в мире живых, эти слова не смогли уничтожить уже окрепшую в его сердце надежду. Финвэ ожидал терпеливо и кротко, как и положено в чертогах Мандоссэ. Он никогда не просил освобождения, но надеялся на него всей феа.
Назвав себя стражу леса, он объяснил, что ему необходимо попасть в Тирион и спросил дорогу, на что тот ответил:
— До Тириона путь не близкий, нужно идти на юг… Мы отведем вас к командиру.
Финвэ не стал возражать, он не боялся никого и ничего, а также понадеялся на то, что сможет отдохнуть в тепле там, куда его отведут. Они долго шли молча через лес. Крумил возглавлял их небольшой отряд, за ним на слабых, непривычных к ходьбе, ногах шел закутанный в его плащ Финвэ. Замыкал процессию Нартан.
Иногда двое стражей перебрасывались короткими, отрывистыми репликами на непонятном языке. Финвэ ощущал себя их пленником и все же был благодарен этим квенди за предложенный плащ, а также за воду из фляжки и завернутую в широкие листья смесь из нарезанных кусочками овощей.
Неожиданно и без того слабый свет над ними начал меркнуть. На осенний лес спустились сумерки — когда-то его любимое время суток. Финвэ то и дело приостанавливался, чтобы на мгновение поднять голову и взглянуть на блиставшие в вышине творения Элентари. Видя, что он медлит, Нартан начинал легонько подталкивать его в спину, намекая тем самым, что необходимо продолжить путь.
Когда совсем стемнело, подошли к освещенному внутри и снаружи добротно выстроенному у кромки леса небольшому деревянному строению в два этажа, окруженному частоколом и венчаемому невысокой башней, на смотровой площадке которой горел светло-голубым светом, словно северная звезда, большой светильник.
Внутри дома обнаружилось множество таких же, как и его спутники, среброволосых квенди, одетых в охотничьи платья. Финвэ, в сопровождении совсем юного провожатого из обитателей укрепления, был отведен в одно из прилегавших в основному строений, где ему было предложено вымыться, стоя в подобии большого корыта, в специально нагретой воде. По совершении омовения, венценосному нолдо были выданы одежды: холщевые темно-коричневые штаны, льняная белая рубаха, доходившая до середины бедра, короткая охотничья куртка из темно-зеленого бархата, а кроме того высокие сапоги из грубой кожи и полинялый от времени плащ с капюшоном, скрепляемый на груди красивой застежкой-фибулой в виде зеленого листа.
В таком виде, облаченного в наряд стража Эрин-Гален, Финвэ вели по коридору пограничного укрепления. По дороге он заметил, как оглядываются на него проходившие мимо или стоявшие на своих постах стражи. Высокий и крепкий, словно ель, с доходившими до поясницы ровными черными волосами, он, должно быть, выглядел странно среди этих на вид изящных светловолосых квенди.
Покои командира стражей находились во втором этаже. Сопровождаемый Нартаном, бывший Нолдаран преодолел лестничный пролет и благополучно достиг двери, за которой оказался уютный не то кабинет, не то спальня, а, скорее, и то, и другое. За письменным столом, при свете нескольких расставленных по просторной комнате светильников, сидел высокий, подтянутый квендэ с серьезным, сосредоточенным выражением на лице, и что-то писал.
— Добро пожаловать в Новый Ласгален, — произнес он, поднимая голову, оторвавшись от письма, — Я — Белег, командир пограничных стражей.
— Я — Финвэ… — представился бывший Владыка нолдор, — Только сегодня я очутился здесь, на Арде…
— А до этого, где пребывали? — быстро спросил Белег, энергично поднимаясь с кресла, в котором сидел, и подтягивая кожаный ремень на тонкой талии.
Его собеседник отметил про себя, что говорил этот «тэлеро» на квенья бегло, словно на родном…
— Садитесь, — Белег указал на стул, что стоял рядом, — Хотите ужинать?
Финвэ опустился на стул и кивнул, хотя больше, чем есть, ему хотелось спать. Глаза закрывались сами собой. Оказавшись в тепле после многих часов страданий от холодного ветра, избранник Валар валился с ног от усталости.
— До сегодняшнего дня я ожидал в палатах Намо, — заплетающимся языком проговорил Финвэ и прикрыл глаза, потирая ослабевшей рукой переносицу.
— Долго же вы ожидали, если не говорите на языке эльдар… — донеслось до слуха нолдо, словно сквозь пелену сна, — Мы продолжим завтра нашу беседу, заодно и по лесу прогуляемся…
Сказанные за этим слова командира лесных стражей Финвэ не услышал, он заснул крепким сном, сидя на стуле.
***
Пробудился Финвэ на узкой лежанке в приграничном укреплении, проспав почти сутки. Он лежал в небольшой комнате, укрытый шерстяным покрывалом. Вокруг было полутемно, однако венценосный нолдо не нуждался в свете, чтобы хорошо видеть окружающие его предметы и обстановку.
Поднявшись со своего «ложа», Финвэ обнаружил кувшин с водой и таз, умылся, надел выданные ему днем ранее одежды, приспособив найденный в комнате поношенный шарф в качестве широкого пояса, какие носили мужчины из нолдор, и вышел в освещенный факелами коридор. У его двери стоял в карауле страж. Он осведомился, с трудом изъясняясь, у бывшего Нолдарана, не желает ли тот отужинать и, заручившись согласием, отвел его на первый этаж.
Они вошли в просторное помещение, которое Финвэ отдаленно напомнило залу для пиршеств. Обстановка в зале, где рядами стояли длинные столы, вдоль которых тянулись узкие деревянные скамьи, была более чем скромной.
Страж усадил Финвэ с краю за стол в компании совершенно незнакомых ему квенди, которые тут же принялись его рассматривать, словно он был диковинным животным или выставленной на обозрение картиной.
Меж тем, нолдо обратил внимание на количество обитателей этого странного строения. Всего их было около ста двадцати, или чуть больше, учитывая тех, кто оставался бродить в лесу. Пока ответственные за раздачу посуды, чаш и блюд с приготовленной в тот день едой разносили подносы по столам, Финвэ искал взором знакомые лица Крумила и Нартана. Их в зале не было, но все же, одного знакомого квендэ он обнаружил — последи стоявшего в центре стола скромно сидел командир стражей, Белег, который допрашивал его вчера вечером.