— Не смей причинять вред моей семье! — взревел Бывший Нолдаран, оказавшись на пороге и безумно вращая загоревшимися яростью глазами.
Первым, что увидел Финвэ, ворвавшись внутрь, были его внуки: Кано и Морьо лежали накрепко скрученные веревками на каменном полу, в дальнем углу комнаты. Нельо, также опутанный туго стягивавшей тело грубой веревкой, стоял на коленях, прислонившись к стене и склонив голову.
Первым его заметил Морьо и удивленно сверкнул красноватыми огоньками зрачков, пытаясь поднять голову. На исцарапанном, залитом запекшейся кровью, лице его отобразилась тревога. Кано, лежавший, свернувшись, спиной к двери, выгнул шею, увидел деда и широко раскрыл глаза. Ему понадобилось приложить усилие и упереться ногами в пол, чтобы перевернуться на другой бок. Его лицо было измученным и совершенно бескровным, словно у восковой маски.
Несгибаемый Нельо вдруг поднял голову и с хищным полубезумным оскалом посмотрел прямо в глаза стоявшего над ним Энларо, который, казалось, вовсе не обратил внимания на появление Финвэ.
Увидев лицо старшего, чей нос только что перенес прямой удар тяжелой руки разведчика, бывший Нолдаран отступил на шаг. Из сломанного носа Нельо на разбитые губы, подбородок, шею, нижнюю рубаху, камзол и легкую кольчугу на груди обильно лилась кровь. Взгляды их встретились, и Финвэ не выдержав, закричал, обращаясь к Энларо и кипя от праведного гнева:
— Тебе нужен я! Не смей их трогать!
Сердце его при этом колотилось о ребра с такой силой, словно само стремилось вырваться из роа, которым бывший Нолдаран в очередной раз решил пожертвовать.
— Уходи! — скрежетнув зубами, прохрипел Морьо.
— Дед! — в голосе Кано слышались удивление и тревога.
— Ну, наконец-то, — повернувшись к нему лицом и поигрывая коротким кинжалом, бывшим у него в руке, произнес торжественным тоном его зять, — Мы все ждали тебя с нетерпением, государь.
Он был одет элегантно, дорого, щегольски, как в первую их встречу в Альквалонде. Выражение красивого лица было спокойным, чуть ироничным, без каких-либо признаков волнения или страха.
— Мои соболезнования, Нолдаран, — с притворной печалью в голосе продолжал Энларо, — Терять супругу — тяжкое испытание и ты уже кое-что знаешь об этом…
— Не слушай его, дед! — закричал Нельо.
Энларо, тем временем, дал условный знак, и в тот же миг из-за спины Финвэ выросли трое молодцов-подручных мнимого главы разведки. Они крепко схватили венценосного нолдо, заломив руки за спину и выкручивая запястья. Их пленник не сопротивлялся в надежде на то, что если он по доброй воле останется навсегда в этом склепе, Энларо сжалится над его внуками.
— Замолчи, если совсем не хочешь лишиться носа, волчонок, — ровным тоном, разглядывая кинжал, обратился Энларо к старшему внуку Финвэ, — А то я отрежу его тебе на глазах твоего любящего дедушки.
Сердце в груди Финвэ при этих словах безумца пропустило удар. Кровь отхлынула от лица.
— Или будет лучше, — рассуждал сам с собой Энларо, — чтобы я отсек тебе кое-что другое? — и он грубо, с силой, толкнул связанного Нельо носком сапога так, что тот беспомощно повалился на каменный пол лицом вниз, и схватил правое запястье скрученных за спиной рук старшего феаноринга.
— Нет! — отчаянно закричал Финвэ, — Умоляю тебя! Делай, что хочешь со мной, но ради Эру позволь мальчикам уйти. Они неповинны ни в чем перед тобой. Накажи меня, если думаешь, что на мне есть вина, но отпусти моих внуков, — он широко раскрытыми глазами глядел на зятя, стараясь поймать его взгляд.
Энларо выпрямился, отпустив руку Нельо.
— Нет вины, говоришь, — теперь он смотрел на Финвэ в упор заблестевшими глазами, — Их вина уже в том, что они появились на свет, внуки этой полукровки, которую ты захотел взять в жены вопреки всему и вся. Тогда ты только стал вождем и делал, что тебе вздумается, решая кому жить, а кому сгинуть и быть поглощенным тьмой, — мрачно говорил Энларо.
— О чем ты? — помертвевшими губами прошептал бывший Нолдаран.
— О том, что пока ты, обласканный всеми Стихиями и обожаемый каждым вождь второго народа, метался в поисках отверстия, которое вместило бы твое вечно голодное пламя, моя мать была похищена злом! — кричал Энларо. — А когда об этом узнал мой отец, ты, не задумываясь, отправил его на верную гибель, потому что был занят улаживанием своих сердечных дел!
— Что? — едва слышно выдохнул Финвэ.
— Ты ведь меня даже не вспомнил! — гордо выпрямившись и задрав подбородок, произнес его собеседник, — А ведь я назвал тебе мое имя, как только мы встретились в Альквалонде. Хочешь услышать его еще раз?!
— Энларо Тульвион, — ответил за него избранник Валар.
— И тебе оно ни о чем не напоминает? — поинтересовался Энларо, сощурив глаза и пристально глядя на Финвэ, — Из-за тебя моя мать была замучена порождениями тьмы, а мой отец, отправившийся на ее безнадежные поиски, сгинул безвестно вместе с другими, кто был в его отряде. Меня сироту воспитывали при твоем дворе, словно твоего приемного сына, до которого тебе никогда не было никакого дела. Ты вообще вскоре забыл, что я существую. Еще бы, ты был занят своими страданиями… — он белозубо оскалился, сделав несколько шагов к ярко освещенному полукруглому возвышению, на котором стоял обитый алым бархатом деревянный резной стул с подлокотниками.
— У тебя тогда было другое имя, — проговорил в ответ Финвэ.
— Помнишь его? — оживился Энларо, усаживаясь поудобнее.
— Тамурвэ*… — совсем тихо прошептал бывший Нолдаран, опустив взор.
На миг повисла оглушительная тишина.
— Да, так меня назвали родители. Имя Энларо я принял сразу после Исхода, тогда же и начал ухаживать за твоей дочерью, к которой, признаюсь, всегда испытывал страсть.
— Зачем ты разыскивал меня? Зачем я тебе нужен? — недоумевал Финвэ.
— Я узнал от вышестоящих, что ты скоро очутишься здесь, что тебя ждут, и сделал так, что мне поручили искать тебя и доставить в Тирион, к Нолдарану. Было нетрудно понять, где ты и найти. Филитэль по глупости вызвалась помогать мне, но не рассчитала силы. Валар защищают ее. Она тоже, подобно тебе, их любимица, — он приятно улыбнулся при мысли о внучке.
— Но зачем все это?! — настаивал его собеседник, — Почему ты не убил меня, когда у тебя была возможность сделать это?
— Ты был нужен мне для того, чтобы решить дела с Ольвэ и Орофером, — деловито отвечал Энларо, — Но это была лишь часть моих планов на тебя, мудрейший из детей Эру. Сейчас это уже не имеет значения, — он сложил руки в замок и, казалось, о чем-то задумался.
— Чего же ты хочешь от меня? — устало спросил Финвэ, оглянувшись на внуков, которые напряженно, в любой момент ожидая худшего, наблюдали за беседой.
— Дать тебе почувствовать всю глубину страданий моего отца и моих, — Энларо поднял на него заблестевшие недобрым блеском глаза. — Приведи его! — скомандовал он третьему подручному.
Тот неслышно скользнул к противоположенной двери, ведущей, как успел мимолетно заметить Финвэ, в более темный коридор.
— Я решил, что будет недостаточно больно, если я у тебя на глазах изрублю на куски твоих обожаемых внуков, — в руках Энларо снова ярко блеснул короткий кинжал, — У меня есть кандидат получше!
В этот момент, дверь, за которой исчез один из молодцов Энларо, отворилась и в просторную комнату сильным пинком втолкнули скованного высокого синда, чьи длинные серебряные волосы свисали в беспорядке, падая на лицо. Руки его были скованы за спиной цепями, дорогая одежда испачкана, кое-где на ней виднелись кровавые пятна.
Энларо энергично вскочил с кресла, подбежал к среброволосому пленнику и, схватив его за волосы надо лбом, резко дернул вверх, от чего тот зашипел, посылая проклятия и вынужденно поднимая голову.
— Ох, — вырвалось у Финвэ.
Перед ним стоял, мученически корчась от боли, Эльвэ Синдар Колло. Лицо его было иссиня белым. Щеки синда ввалились, синие тени залегли под глазами, вверху лба виднелась свежая кровоточащая ссадина, кровь из которой успела окрасить пряди волос вокруг в коричневато-алый. В уголке красивого рта бывшего Владыки синдар запеклась струйка крови, а его глаз Финвэ не мог видеть — Эльвэ прикрыл их, чтобы не видеть яркого света и смочь снести очередное унижение и боль, причиняемые его мучителем.