"Джеймс, но ведь это неправда,- почти беззвучно прошептала Мэджи.- Мне совсем не нужно было слушать Фреда, если бы Джеймс не молчал, а говорил то, что написал потом!" И тут же ее что-то больно кольнуло: "Нет, Джеймс был прав, потому что тогда я любила Фреда... или думала, что люблю, и, наверно, в то время не прислушивалась бы к словам Джеймса: ведь тогда и в самом деле он казался смешным, застенчиво-робким и неуклюжим..."
Холодный ветер снова заставил ее поежиться и она безуспешно попыталась плотнее укрыться одеялом...
И разве кто-нибудь мог даже подумать, что Джеймс Марчи, маленький, вечно смущающийся Коротышка, может так красиво и страшно серьезно писать письма девушке, которую он почему-то полюбил? "А ведь он и вправду полюбил меня,- подумала еще Мэджи, и от этого у нее сильнее забилось сердце.- Нет, нет, даже если это и было так, то тогда казалось совершенно невероятным",- снова вздохнула она, склоняясь над третьим, и последним письмом Джеймса.
"Я знал, знал, что это будет так! Он и раньше был такой же легкомысленный. Но я не верил, знал, но не верил. А может быть, тайком и верил: ведь если он уйдет, думал я, то Мэджи будет уже не с ним. А с кем же тогда? Разве она, размышлял я, когда-нибудь сможет обратить внимание на такого, как я?.. И вдруг она сама сказала мне то заветное, о чем я не смел даже мечтать! Мэджи, дорогая, любимая! Я стал сейчас очень сильный, такой сильный, что мне даже самому страшно. Я могу теперь перевернуть весь мир! Мне хочется сделать что-то небывалое, и я сделаю это для того, чтобы быть достойным любви моей мечты, моей Мэджи!.. Уже темно и ночь, я пишу эти строки при свете карманного фонарика, чтобы не потревожить Клайда. Он спокойно спит, а я не могу!.. Сегодня вечером я решился сделать это. Я убежден, что фиолетовая плесень приобретает свой одуряющий запах и убивает живые существа под влиянием мутации. А причиной мутации служит табачный пепел, как это ни странно, но совершенно очевидно. И я сегодня вечером украдкой насыпал пепел из трубки на излом метеорита, на плесень, которая густо образовалась на нем. Что выйдет из этого, я еще не знаю. Должно быть, результат будет очень сильный, так как в изломе много плесени, не так, как на моих блюдечках, куда я раньше случайно насыпал пепел. Завтра утром я проверю. Если будет так, как я думаю, то этот эксперимент я посвящу Мэджи. Ведь тогда я сделаю изумительное открытие! Изумительное, хотя и очень опасное. С ним придется быть исключительно осторожным, так как плесень, вероятно, будет оказывать губительное действие не только на насекомых и маленьких зверьков, вроде погибшей мыши, но и на других, крупных животных, думаю, что и на человека. Тогда я запечатаю образцы фиолетовой плесени и передам их для исследования специалистам. Только кому? Нужно сделать так, чтобы это не повредило людям, чтобы сильное действие плесени послужило им на пользу. Как знать: теперь многие болезни лечат, например, ядом - и пчелиным и змеиным. Может быть, найдется такое же применение и фиолетовой плесени... Ну, это пока еще только мои предположения, хотя я и убежден в их правильности. А главное - Мэджи! Если мой эксперимент удастся, то она увидит, что я не только смешной чудак, но у меня есть и настоящие идеи. И тогда... Ах, как мне хочется, чтобы мой опыт оказался удачным! Завтра утром все решится. Завтра утром..."
Мэджи дважды перечитала эти лихорадочные строки, все больше волнуясь. Клайд был прав в своих предположениях: Джеймс поступил именно так, как она думала. Он пошел на огромный риск - и пошел ради нее. Его опыт удался, но какою ценой!
Она многого не понимала из того, что написал Джеймс. Мутация, например, и почему безобидный пепел из трубки мог вызывать страшные свойства плесени? Клайд и Джеймс - особенно Джеймс во время их вечерней прогулки - рассказывали ей обо всем этом, но их объяснения были для девушки слишком запутанными и сложными. Она тогда делала вид, что понимала. Но слишком уж мвого она думала в эти минуты совсем о другом - о Фреде Стапльтоне и его загадочном, как ей казалось тогда, поведении. А загадочного-то ничего и не было: просто она надоела Фреду... Снова боль царапнула ее сердце. И тут же она вспомнила о том, что ей говорил Клайд, отдавая цисьма Джеймса: "Это его частные записи, в них нет ничего о метеорите и космической плесени". Как же нет? Должно быть, Клайд не прочитал последнего письма Джеймса. А ведь в нем...
Мэджи решительно отбросила одеяло, закутывавшее ее ноги. Нужно немедленно рассказать Клайду об этом письме, где Джеймс говорил о своих планах и намерениях. Это именно то, что интересует Клайда. Он говорил, что Фред что-то задумал, а что? Это было ей неизвестно; впрочем, сам Клайд как будто тоже не знал. Но Мэджи почему-то теперь верила больше Клайду с его немногословными пояснениями, чем красноречивому Фреду.
Она откинула полог палатки. Ветер с новой силой ударил ей в лицо. Казалось, он только и ждал подходящей минуты, чтобы ворваться в палатку, холодом и сыростью охватить ее и без того озябшее тело. Но Мэджи даже не задумалась об этом, сейчас ей были безразличны и холод, и резкие порывы сорвавшегося с цепи ветра. Она твердо знала, что должна была сделать.
Выбежав из палатки и с трудом удерживая одной рукой срывавшееся под ударами ветра пальто, она крепко держала другой тетрадь с записями Джеймса, с его последним письмом.
Девушка крикнула:
- Алло, Клайд! Где вы?
Из соседней палатки донеслось приглушенное:
- Я здесь. Что случилось, Мэджи?
- Ой, мне нужно вам что-то рассказать! Это очень важно. Можно, я сейчас зайду к вам?
И, не ожидая ответа, она вбежала в палатку Клайда, изумленно смотревшего на нее.
Но он был в палатке не один. Вместе с ним сидел и Фред Стапльтон, и они, очевидно, о чем-то оживленно разговаривали.
30
Мэджи немного растерялась: она никак не ожидала, что Клайд будет не один, а с Фредом.
Но Клайд очень приветливо сказал ей, подвигаясь к изголовью своей койки, где он сидел:
- Да вы садитесь, Мэджи. Удобного кресла для приема дам тут, конечно, нет, но можно присесть и на этой постели, так что не стесняйтесь. Вот так,- добавил он, видя, как девушка неуверенно присела на походную койку.- А ветер-то какой поднялся за ночь и не утихает. Наверно, вы замерзаете, бедняжка? Я уже напялил на себя все теплое, что только было, и все равно холодно... - Он говорил фразу за фразой, почти не останавливаясь, и Мэджи понимала, что умный Клайд сразу же заметил ее смущение и ведет этот разговор для того, чтобы она пришла в себя от неожиданности. "Спасибо, Клайд,- подумала Мэджи,- это очень мило с вашей стороны; только, может быть, мне и не надо говорить о дневнике Джеймса, может быть, Фред, который так вопросительно смотрит на меня, и не должен знать, что я читала его?.."
- Да, очень холодно,- механически ответила она, пытаясь сообразить, как ей вести себя и закутываясь плотнее в пальто.
И правда, должна ли она говорить о том, что привело ее сюда? Мэджи чувствовала, что Фред Стапльтон почему-то настороженно и неодобрительно относится к ней. Почему? Разве она была виновата в том, что сломались их отношения? И тем более поэтому она была благодарна Клайду за его участливое внимание.
- Так что же случилось, Мэджи? - продолжал все в таком же тоне Клайд Тальбот.- Вы прочитали записи Джеймса, да? Я внимательно просмотрел его дневник, но там не оказалось ничего особенно интересного. Он писал его, видно, еще тогда, раньше, до находки метеорита. А что вы узнали?