Призыв сработал и из ночи стал зарождаться зеленый призрачный шар, постепенно обволакивающий нашу дорогу, груду мохнатых тел и останки звероящеров.
Подслеповато щурясь, заметил, что выжившие псины жалобно поскуливают, поджав отростки-хвосты, но пятятся обратно — в сторону зловещей чащи, от которой веяло промозглым холодом.
Пока свет не погас, встряхнул несостоявшегося послушника за шкирку, ставя на гнущиеся ноги. Это нехитрое движение отдалось болью в плече, которую я отразил в незамысловатом ругательстве сквозь зубы.
— Пойдем, сопляк, они могут вернуться.
Мы молча плелись в сторону Кремняка — единственного города в ближайшем обозрении.
— Зачем? — всё-таки упрямо бросил он, по-детски оглянувшись на то место, где когда-то стояли наши ездовые агамы, способные к планирующему полету чешуйчатые животные, гораздо более выносливее обычных лошадей, которых нещадно эксплуатировали крестьяне для перевоза грузов. Псины сумели сожрать и их, хотя именно мой гордый Смерч успел насадить двух членов бродяжьей стаи на свои роговые пластины прежде чем издать предсмертный хрип под рвущими плоть клыками.
— Ты чертов сумасшедший, — не дождавшись ответ, сказал брат, проверяя самодельную повязку на предплечье.
А зачем мне отвечать на столь очевидную вещь? Я обязан был спасти единокровного родственника, чтобы тот занял престол дискурса и стал правителем Болливийского замка. Ведь в нём все было соблюдено — мужчина, старше одиннадцати лет, девственник, носитель ржавой крови. Если не успею доставить Гинелия в отчий дом за восемь суток, то княжества опять пойдут войной друг на друга. Нет, такого позволить я не мог, тем более что сломленный меч ещё не говорит о том, что я окончательно покинул ряд эквилибарков.
— Ты выживешь и станешь главой рода, — проговорил чуть более отстраненно, чем хотелось бы. — Будешь править, предотвращать междоусобицы, а я вернусь через несколько бадняков и проверю.
Утешение никогда не было моей сильной стороной, но стоит показать парню его предназначение, дать проникнуться всей масштабностью творимого предприятия. Если мы подохнем, то захлебнуться в крови все земли во Флортогарской зоне, а это граничит с апокалипсисом.
— Ты знаешь, что я из призрачных, и покинув тело, я не умру.
Почувствовал сильное жжение в бедре, заставившее хромать на одну ногу. Такими темпами откинуть копыта можно раньше обряда передачи тела и ухода за Врата. Но выпрямившись, сделал вид, что ничего не мешает. Не стоит будущему князю знать, что призрачные воины умеют страдать, как обычный люд. По крайней мере, не сейчас.
Воздух ночью чуть подмораживал, хотя давно уже увяли первые цветы, приносящие больше яркого света от красной небесной звезды, сменяясь ожерельями плодов на несущих кустарниках и деревьях.
Отчий дом — красивое название вовсе не соответствующее содержанию. Это боевой храм, где можно пройти испытания (простые формальности) для подтверждения законности требований. Для начала мальчишку осмотрят врачи и проверят его здоровье, в том числе половозрелость, следующим этапом выступают подосланные блудницы, призванные либо усмирить, либо возродить зов плоти. Истинный правитель должен уметь отринуть свои потребности во имя будущего княжеств. Ну и последний шаг — кровопускание до клинической смерти. Каждый правитель должен обладать умением сродни тому, что делают призрачные — покидать своё бренное тело и становится эфемерным духом. Если кровь юнца достаточно ржавая, у него есть шанс завершить проверку и занять престол по праву рождения. Но как становится понятно из некоторых требований — по наследству дискурсом не завладеть, так как все князья являлись непорочными, но принадлежали к древнему и большому роду, в чьих жилах лилась, но не смешивалась кровь обоих народов — красная тогарийцев и золотая флоринкийцев. Феномен неясный и скрытый годами. По сути никто из нас не является полукровками, мы среднее звено, но именно к нам прислушиваются княжества и бремя нашего рода их мирить.
— Я больше не могу, упершись руками в колени, согнулся Гинелий, дыша словно загнанная охотниками лань. — Мы столько миль прошли, что мои ступни кровоточат в этой грубой необработанной коже…
— Которая спасла тебе жизнь, — зло перебил, растеряв весь добрый настрой.
Сапоги были пошиты на ноги одного из стражников, более рослого и взрослого, чем мой неоперившийся брат с тонкими дрожащими конечностями и тщедушным телом.