— Ним диадох?
Встрепенулся, обернувшись на бархатистый и спокойный голос, принадлежащий явно не низшему сословию, а существу, обличенному если не властью, то знаниями. Только образованный книгочей может столь уверенно и умиротворенно говорить.
Обругал свою невнимательность, отвлекшись на друзей. Будь это не зельевар, а квестор, мне пришлось бы страдать за эту оплошность.
— Самый компетентный врач Камняка? — в свою очередь вопросил я, оглядывая невзрачную мантию серого цвета мокрых булыжников.
Мы сцепились взглядами — его стальной против моих фиолетового. Брови сведены, воздух сгустился.
— Я ним алхимик, Отониус Лезаурус, к Вашим услугам. — Он чуть заметно дотронулся края свисающего ближе к шее капюшона, признавая наш статус. — Без Вашего ведома, не посмел войти в комнату к больному.
— Рейлан Варан, — два указательных пальца коснулись обруча.
Я бы не хотел, чтобы беззащитного брата кто-то навещал без моего присмотра, поэтому с легкостью поднялся, пригвоздив друзей к столу взглядом. Мы ещё не договорили, они прекрасно знают, что я вернусь и выясню, кому нужно вправлять мозг и что мы будем делать со связкой. Но это потом, всё равно я временно отстранен от службы. Для начала нужно привести в чувство юного князя — моего ключа к лучшей жизни.
— Мне жаль, ничем не могу помочь, — врачеватель развел ладонями в стороны, прикрывая за собой дверь.
Громко ухнул орган, качающий в моих жилах кровь, ведь часто грешат на сердце и его недостаточность, когда слабы.
— Всё настолько серьезно? — не мог поверить, что небольшое заражение может повлечь за собой серьёзные проблемы.
— Он умирает, — молодой безбородый мужчина, высокий и худой, казалось посерел от вынужденных слов ещё больше. — Я не могу бороться с неизбежным.
Яд занесен в кровь посредством укуса и так как он попал через просвет сосуда жертвы, то быстрее распространился по организму, вызывая различные нарушения. Ещё несколько часов назад была возможность принять противоядие, но сейчас это скорее просто продлит агонию, так как слишком много отравы находится внутри.
Ним Лезаурус не отказался выпить с нами чашку отвара шиповника.
— Вы же алхимик, сварите настой, — Триш вперилась тяжелым взглядом в мужчину, который полностью игнорировал её природный магнетизм и это жутко бесило воительницу.
— Я алхимик, но не волшебник. Есть много способов очистить кровь, но у нас нет времени, — мужчина-флоринкиец недовольно обвил хвостом колено и громко поставил сосуд на стол. — Я могу ввести его вегетативное состояние и заторомозить процесс, но вымывать токсины при полностью приостановленной работе организма нереально.
Пришлось помянуть всё племя проклятых, желая им того же, что вышло с моими планами. Из-за столь внезапной и непредвиденной смерти мальчишки, я просто не смогу вернуться в отряд призрачных, а если так, то восстановить связку не выйдет и мой долг я буду отрабатывать посмертно на потеху слепца Манхамона. Нет, это не дело.
— Значит нужно сделать и искать выход, — уверенно объявил я, залпом осушив свой стакан.
Айс всё ещё избегал смотреть в глаза, пряча еле заживающие борозды под тенями от длинных ресниц, доставшихся ему не иначе как в наследство от крыльев бабочек — казалось ещё чуть-чуть и он научиться с их помощью летать. Зачем такое сокровище призрачному воину, ума не приложу, но обстричь его он отказывался.
— То есть вы предлагаете всё же мне ввести вашего брата в вегетативное состояние? — степень нашего родства в голосе алхимика звучала как нечто очень важное, но припоминая представления о семье флоринкийцев или тогарийцев, я так и не нашел ничего плохого в том, что хочу отсрочить смерть сопляка.
— Всё верно, найдёте номер или вас проводить?
Нужно было несколько минут, чтобы поделиться с командой только что созревшим сырым планом в голове. Я понимал, что оба и так пожертвовали свободным временем и сейчас уже должны бы возвращаться в Болливийский замок. Но кто знает, когда ещё нам попадется возможность говорить с глазу на глаз.
— Я способен дойти сам, спасибо, — кивнул Отониус, поднимаясь из-за стола.
Триш поправила сбившееся волосы, не обращая никакого внимания на сжавшую талию руку.
Айзек грузно поднялся, демонстративно выказывая нежелание.
— Нам пора.
Я встретился с салатовыми, словно весенний луг после проливного дождя, глазами и наконец смог разглядеть, горечь, сожаление, стыд и муки совести.