Пятно всё чаще и чаще давало о себе знать по ночам обладателю злополучной квартиры и повторяло эти выходки с ужасающей регулярностью и постоянством, привнося каждый раз нечто новое к ранее уже однажды виденному профессором. Вмешиваясь в частную жизнь застарелого холостяка всё больше и глубже, возбуждая его безрадостное одиночество. Вливаясь в одинокую жизнь, чтобы нарушить и расстроить, таким способом, её тихое плавное течение.
Теперь космологу приходилось обходить пятно. Ведь оно заметно увеличилось в размерах. Стало более двух футов в поперечнике.
Профессор вновь позвонил тому же специалисту. Готов был увеличить вдвое вознаграждение. Долго извинялся перед ним по телефону. Однако тот сказался больным. Профессор зачем-то очень хотел вновь предложить специалисту пообедать вместе с ним, но не успел. Слова не имели никакого значения.
Он стал забывчив, задумчив, стал пропускать лекции, не являлся часто на работу и вот был окончательно уволен из института. Узнал, к сожалению, об этом не сразу. Может быть, что-то сообщали раньше, предупреждали, ругали, но он не принимал это к сведению.
Профессор боялся находиться в квартире и в тоже время покидать квартиру. Тем не менее, он предпочитал быть целыми днями напролёт на улице, чем видеть без конца эти колдовские будоражащие мозг волшебные картины из прошлого времени и окончательно замыкался в себе. Смотрел на улицы, дома, случайных знакомых, прохожих, как будто прощаясь со всем миром.
Однако при приближении ночи его словно подменяли. Что-то бурно влекло обратно к пятну в кабинет, заставляло покорно возвращаться в квартиру, заходить в кабинет и садиться в прежнее кресло, чтобы наблюдать за фиолетовым свечением уже со страхом и интересом. Что-то выкинется сейчас из этой колдовской субстанции. Ожидания его оправдывались всё больше. Как загипнотизированный, располагался он в любимом кресле-качалке, в одно время чмокал от удовольствия и замирал так, что шевелюра из седых волос шевелилась на затылке и поднималась кверху.
Эта женщина из фиолетового сна никогда не заставляла себя долго ждать. Она вновь являлась и вновь подобна пастушке на картинах француза Боше. Картины некто так любил когда-то давно ещё в своей прошлой жизни профессор.
Но это совершенно не имело уже для него никакого значения.
Однажды когда дело близилось к глухой осени, рост пятна прекратился. На улице стало заметно холодать. Листья на деревьях пожелтели и осыпались. Безысходность все чаще посещала космолога. Он начал подумывать о собственной кончине. О бесполезности жизни и пройденном им пути в науке. О том, что у него нет близких. Жена бросила его спустя некоторое время после свадьбы. Ни детей, ни внуков, ни родственников. Никого. Словом, кто мог бы утешить его в трудную минуту. Жалкие сбережения таяли. Это ли не гамлетовское мучение? Быть или не быть? И какой сейчас смысл в бытие?
Ничего, что одним словом могло бы скрасить одиночество, одинокую старость и задержать в этом мире, хотя бы еще немного. Немощное тело уже с трудом слушается. Ноги болят. В ушах звон. Одышка сопровождает неспешную ходьбу. Руки опухают.
- Так продолжаться больше не может! - как-то вечером заявил себе решительно профессор. - Нужно что-то предпринять и предпринять немедленно. Самому. Лично. Незамедлительно.
Но как все предыдущие дни ничего предпринимать не стал, а покорно дождался ночи. Что-то надломилось внутри профессора в его психике. Это случилось с увольнением из института и утратой единственного звена связывающего его с внешним миром. Договор с ним расторгнут. Институт более не нуждается в его помощи. Он и сам толком не мог объяснить этого, как это могло с ним произойти, что он оказался на улице без средств к существованию. Человек с ученой степенью.
В один ужасный момент своей жизни профессор вдруг понял, что к тому же смертельно болен. Болен чем-то опасным и неизлечимым. Иначе кожа на руках его стала приобретать заметный ярко выраженный фиолетовый оттенок. Щеки также стали лилово-пунцовыми. Он осунулся и страшно похудел. Кожа на всем теле становилась темной с пугающим фиолетовым отливом. А когда он проткнул иголкой палец, то из пальца засочилась фиолетовая кровь.
С ним что-то было не так. Что-то стряслось. Что-то на глубине души надломилось. И вот профессор вдруг почувствовал невероятную слабость и усталость во всем теле, склонился над фиолетовым пятном, которое растеклось почти по всему полу кабинета, лег рядом с ним на пол навзничь, так что пятно касалось затылка и затекало за правую лопатку. Космолог почувствовал в тот же миг невероятный прилив сил, затем как рушатся клетки головного мозга, клетки тела на микроскопическом уровне распадаются на молекулы и атомы. Беспорядочно сталкиваются электроны и нейроны. Вскоре он потерял сознание.