Сегодня Драко не ждал письма. Он хмуро поглядел на статную рыжую сову, принёсшую посылку для Винсента. Одно удачное заклинание Забвения, и Крэбб ничего не помнил о том неприятном происшествии, когда его оглушил Блейз. Если бы Драко только знал такое заклинание, которое полностью могло поменять его старого товарища, то он непременно воспользовался бы им.
Раньше в Большом зале было шумно. Отовсюду раздавались громкие голоса учеников, смех и восторженные вздохи детей, получивших из дома весточки. Теперь все сидели притихшие и хмурые. Большая часть лавок пустовала, казалось, что это общее гнетущее настроение передалось и небу над головами.
Драко мельком взглянул на первую полосу «Ежедневного пророка» и поднялся из-за стола. Он вышел из Большого зала в вестибюль, где собрались кружком маленькие гриффиндорцы. Они обступили своего декана и наперебой рассказывали о чём-то. Минерва Макгонагалл свысока посмотрела на проходящего мимо Драко, и Малфой почувствовал себя наипротивнейшим существом на свете. Захотелось очистить себя Экскуро от тонны лжи и грязи, скопившейся на душе. Он в который раз восхитился этой женщиной: если бы не она, то ученикам с львиного факультета приходилось бы ещё хуже. Кэрроу никогда не жалели их, придумывая изощрённые наказания.
Драко поднялся по мраморной лестнице и свернул в пустынный коридор у статуи крылатого вепря. Здесь, в безлюдном коридоре Хогвартса, часто видели Серую Даму.
Драко замедлил шаг и остановился, прислушиваясь. Обычно привидения любили тихонько подвывать или нашёптывать что-нибудь страшное, вырываясь из тени, но не Серая Дама. Всегда по-королевски спокойная, тихая, она сторонилась большого скопления учеников. Даже на Хеллоуин в Большом зале Хогвартса она не появлялась надолго: облетев все столы и сдержанно поприветствовав остальных призрачных обитателей школы, она исчезала.
Этот коридор вёл к башне Равенкло, и ждать Елену Малфой мог только здесь.
Жемчужно-белая фигура неспешно выплыла из стены, украшенной картиной с зелёным величественным лесом. Молодая женщина редкой красоты с длинными светлыми волосами чем-то отдалённо напомнила Драко Луну Лавгуд. Она парила над полом в прозрачно-синем старинном платье. Драко окликнул её, но Серая Дама, увидев его, заскользила прочь.
— Вы Серая Дама? Остановитесь, пожалуйста! — крикнул Драко, понимая, что стоит ей пройти сквозь каменную стену, и вряд ли он её скоро увидит.
Привидение остановилось и обернулось к Малфою. Елена высокомерно смерила его колючим взглядом, словно зимним холодом пригвоздив к полу.
— Да, так оно и есть, — она кивнула.
— О, благородная Леди, — приятно улыбнулся Драко, — простите меня, что я нарушаю ваше уединение и задерживаю вас. Я никогда не имел чести говорить с вами.
Серая Дама качнулась в сторону, отлетев выше, и внимательно оглядела Драко.
— Ты ученик Слизерина, — сказала она почти враждебно.
— Нет, это не так, — возразил Драко, посмев соврать ей, так как он уже понял, что особой любви привидение к его факультету не испытывает.
— Это ложь! Ничем не могу помочь, — отозвалась Елена.
— Нет, нет! Постойте, прошу! Мне очень нужна ваша помощь, — Драко вытащил из кармана обгоревшую карточку из Магазина Ирвина и поднял её, показывая Серой Даме. — Это же вы. Расскажите мне об этой диадеме, которая изображена на вашей голове.
— Один мальчик уже спрашивал меня о ней, — горько проговорила Серая Дама.
— Том Реддл, — прошептал Драко.
— Да, так его звали. Он был со Слизерина. Все вы такие. Одна лишь ложь, грязная ложь…
— Что? Простите, я не понимаю о чём вы.
— Я ничего не скажу тебе! — отрезала Елена.
— Значит, вы знаете, где он её спрятал? Она ведь в Хогвартсе? — напирал Малфой.
— Знаю, — согласилась Елена, отворачиваясь и взлетая под потолок.
— Наверняка, вы знаете о том, что стало с Реддлом. Кем он стал, — сказал Драко.
Серая Дама кивнула.
— Он очернил её, он сделал из неё нечто ужасное… из диадемы моей матери…
— Вы должны сказать мне, где она! Это очень важно! Иначе мы все умрём!
— Она придёт в своё время, — печально проговорила Серая Дама. Она взглянула на не понявшего её юношу. — Смерть, — Елена оттянула накидку, скреплённую булавкой в виде птицы, и Драко увидел глубокую рану на груди женщины. — Моя пришла давно от кинжала человека, который меня любил. Ты не такой, как все, — сказало привидение. — Чего ты боишься, если уже виделся со Смертью? Ты такой же, как тот мальчик — Реддл. Я ничего не скажу тебе больше.
Серая Дама выскользнула из коридора, исчезнув в каменных стенах.
Драко разочарованно ударил кулаком по стене. Он так и не узнал ничего нового. Но, возможно, Серая Дама расскажет другому человеку о том, где сейчас находится диадема. Не слизеринцу, не мальчику…
*
Гермиона поёжилась и глубоко вздохнула, наслаждаясь чистым воздухом. Рядом раздавался звук бегущей воды. Под деревом из-под подтаявшей льдинки текла вода, прохладная и по-весеннему сладкая. Она чистым потоком неслась по дну канавы, образуя хрустальные лужицы. Гермиона присела на корточки и зачерпнула талой воды ладонями, умыла лицо. Щёки загорелись румянцем.
Полог палатки, расставляемой позади неё Гарри, хлопал, как крылья.
— Воздвигнись! — приказал Поттер, взмахнув палочкой, и палатка, дёрнувшись и подпрыгнув, заняла своё место.
Гермиона улыбнулась.
Новая палочка слушалась Гарри идеально. Это была палочка Драко Малфоя — Гарри сразу же узнал её. Заклинания выходили мощными и быстрыми, возможно, даже лучшими, чем тогда, когда была цела палочка из остролиста.
— Пожалуйста, скажите мне, что здесь я смогу выспаться, — простонал Рон, пиная ближайший каменный валун. — Я нормально не спал уже дней пять, может, и больше.
— Прости, Рон, — усмехнулся Гарри. — Кто же знал, что дикие совы так облюбовали то место.
— Если тебе мешали их ночные голоса, — сказала Гермиона, вытирая ладони о джинсы, — ты мог бы наложить заглушающее заклинание.
— Ночные голоса? Это были целые ночные оркестры. Эти несносные птицы просто издевались надо мной, переговариваясь в темноте. Почему Букля и Сычик молчали по ночам? Сомневаюсь, что в совятне в Хогвартсе стоит такой гомон ночами! — посетовал Рон. — Ты говоришь мне о заглушающем заклятье, но оно убирает все звуки, а я не могу спать в полной тишине.
— Согласен, — грустно улыбнулся Гарри. — Я тоже не могу спать в тишине. Чувствую себя глухим или мёртвым.
Гермиона недовольно посмотрела на него.
— Хотя, — тут же добавил Поттер, — храп Рона разгоняет это впечатление.
— Неправда!
Друзья рассмеялись.
Это был замечательный день, солнечный и спокойный. Если бы временами не налетал прохладный ветерок, было бы и вовсе идеально.
Гарри больше ничего не говорил о чаше, по крайней мере, при Гермионе. Она ничего так и не рассказала ему о крестраже. Вся её уверенность рассыпалась в прах зимним февральским днём, опав в снег на пушистый белоснежный холм недалеко от Хогвартса.
Она была так уверена. Все признаки указывали на то, что перед ней стоял Регулус Блэк, но она ошиблась. Гермиона чувствовала себя ужасно виноватой и растерянной. Его слова крутились у неё в голове, как заезженная пластинка. Мистер Грейнджер так любил коллекционировать виниловые пластинки и вечерами прослушивать их на старом патефоне.
«Я не Регулус Блэк, — играла личная пластинка Гермионы Грейнджер. — Это многое меняет, правда?»
«Правда, — подумала тогда Гермиона. — Но отчего тогда было так больно смотреть, как он спускался с заснеженного холма прочь? Прочь от меня».
Хлопья снега, сдуваемые ветром с холма, поднимались в воздух, и Гермиона провожала их взглядом, чтобы не смотреть на удаляющуюся спину Симуса Данти.
«Летят, — подумала она. — Поднимаются ввысь. Даже снежным хлопьям стыдно оставаться со мной рядом, расстроенной и подавленной своей ошибкой».