«Чаша Хельги Хаффлпафф воистину обладает волшебной силой, — вдруг подумала Гермиона, посмотрев на стоящие на столе чаши. — Упорство, лояльность, честность и преданность ценила в людях основательница жёлтого факультета. А о её чаше ходила молва, что испившие из неё враги становились друзьями, а друзья — никогда не предавали дружбу».
— Гарри, — улыбнулась сквозь слёзы Гермиона. — Он помог достать не только чашу. Благодаря ему я знаю, где диадема Ровены Равенкло — предпоследний крестраж Тёмного Лорда!
— Чудно! — фальшиво радостно воскликнул Рон. — Только вот уничтожить его нам нечем.
*
Гермиона сама вызвала его. На этот раз она не стала лгать друзьям о том, куда она собирается идти и с кем намеревается встретиться. Они порывались пойти с ней, но она была категорически против.
— Он не потерпит этого, — сказала она Рону, когда тот вышел следом за ней из палатки. — Я хочу, чтобы он мне доверял. Он не подводил меня, а я не хочу подводить его.
«Я просто не хочу делиться им ни с кем, — эта мысль удивила Гермиону, но она была до тошноты навязчивая. — Пусть он раскроет тайну только мне. Гарри и Рон лишь помешают. Он может просто уйти. И мне будет… жаль».
Она не знала, что заставило её назначить встречу на старом складе пиломатериалов. Здесь всё закончилось плохо. Гермиона ждала его отказа, но он согласился и пришёл.
Симус вошёл в комнату неслышно, он всегда передвигался очень тихо и замирал в нескольких шагах от неё, словно ожидая каких-то действий с её стороны. Выжидал чего-то. Он будто бы давал ей время проверить себя, и она проверяла. Шар Фиде всегда оставался светлым и чистым, Гермиона так привыкла к этому, что не видела смысла проверять. Она доверяла.
«Как же там сказал Гарри… Беспрекословно, без каких-либо сомнений».
Данти каждый раз смотрел на голубой шар, опускающийся вниз, а когда тот гас, подходил ближе и как-то странно выдыхал воздух из лёгких. Шумно и тяжело, будто реакция заклинания каждый раз его удивляла.
— Ненавижу это место, — сказал он, снова следя взглядом за голубого цвета шаром.
Настроение у Драко было паршивым. Как всегда Грейнджер вызывала его, когда это было удобно ей. Пивз вволю поглумился над пенным наполнителем в ванной старост, и все старосты сегодня расхаживали с волосами цвета гнилой картошки. Драко не исключение. Министерский жетон нагрелся в кармане как раз в тот момент, когда Малфой искал заклинание для перекраски.
— Знаю, но я не хотела встречаться сегодня у Хогвартса.
— Почему же? — лениво поинтересовался Драко, присаживаясь в старое кресло, наверняка, когда-то принадлежавшее владельцу этого склада.
— Пасха, — ответила Гермиона. — В это время в Хогвартсе обычно проходит Пасхальный пир. Шоколадные пасхальные яйца на столах, тыквенный хлеб под ванильной глазурью, запах цветов. Не хочу видеть Хогвартс в эти дни мрачным и тихим.
Драко кивнул. Уж о Пасхальном пире в замке и речи не могло быть.
— Почему не пришла?
— А ты был там? — удивилась Гермиона.
Драко не торопился с ответом, слишком удивлённым был тон у Грейнджер. Конечно, она могла прокрасться в Зал Трофеев под мантией-невидимкой, но ведь он был готов к этому. Он был Симусом Данти. Ждал её там, ускользнув незамеченным с собрания. Он ждал, что она продолжит говорить, Грейнджер всегда была разговорчивой. И она его не подвела.
— Я ждала тебя там, но ты… Когда ты пришёл? В назначенное время в зале был только Малфой.
Грейнджер сощурилась.
Драко чуть удар не хватил.
«Как она узнала, чёрт возьми! — завопил его разум. — Откуда? Она не может знать, нет! Иначе не говорила бы сейчас со мной так. Не говорила бы о Малфое».
— Ах, Малфой, — Драко нервно провёл пальцами по деревянному подлокотнику кресла. — Да, но он быстро ушёл.
— Пф-ф, — пренебрежительно фыркнула Гермиона. — Если для тебя это быстро… Я ждала тебя довольно долго.
— Не понимаю, ты была в Зале под мантией?
— Эм-м, нет, — призналась Гермиона. — Меня там не было. Я не могла так рисковать. Он же Пожиратель смерти!
— Пожиратель смерти? — передразнил её Драко, стиснув подлокотники, но Грейнджер это не заметила. — А с кем ты сейчас тогда разговариваешь?
— Ты другое, — потупилась Гермиона. — Малфой… это Малфой.
Драко открыл рот, чтобы задать волнующий его вопрос, но не осмелился. Он жаждал узнать о себе из уст Гермионы Грейнджер. Но разве нужно было ему это слышать? Что она могла ему сказать о своём школьном неприятеле, обзывавшем её и изощрённо пытавшемся испортить жизнь. Трус и слабак — самые мягкие определения его персоны, которые могла она дать. Он даже позабыл спросить Гермиону о том, как же она узнала, что в Зале Трофеев был Малфой, не видя его самого.
— Что с диадемой? — спросил он, отводя взгляд от Грейнджер.
— Я всё узнала, — воодушевлённо ответила Гермиона. — Ты был прав, она спрятана в Хогвартсе.
— Конечно же, тебе удалось разговорить эту напыщенную даму.
— Она совсем не напыщенная. Благородная и несчастная!
— Да что ты? Такая благородная, что нос воротит от всех, кто чуть поглупее Мерлина будет.
Гермиона надулась, уперев руки в бока.
— Диадема спрятана в Выручай-комнате на восьмом этаже.
Драко удивился.
— Неужели? — проговорил он, откидываясь на спинку. — Вот так да… Под носом у старика Дамблдора.
Гермиона нахмурилась ещё сильнее. Она хотела признаться Симусу Данти, что рассказала обо всём друзьям, но, когда была готова выложить ему всё, он резко поднялся.
— Стоит поискать её там, не находишь?
— Это будет непросто, — устало сказала она. — Выручай-комната огромна.
— Да, весьма проблематично, но что делать, — усмехнулся Малфой. Он прошагал к двери и взялся за ручку. Гермиона задумчиво смотрела ему в спину, но он не уходил. Проклиная себя, на чём свет стоит, Драко обернулся.
— Почему я — другое? — спросил он, и всё в его душе замерло в ожидании ответа. — Почему ты так сказала?
Гермиона растерялась.
— Просто ты мой друг. Я всё понимаю, у тебя есть метка, маска, мантия, но даже всё это вместе не делает тебя Пожирателем смерти. Я думаю так.
— А того мальчишку?
— Малфоя? — Гермиона горько усмехнулась. — Ты правильно сказал. Мальчишка. Злой и вредный мальчишка.
— Злой и вредный? — Драко сжал золотой жетон в кармане. — Не могу себе представить, что же он сделал тебе, если ты так о нём отзываешься.
— Вообще-то ничего, — ответила Гермиона. — Ничего хорошего. Я не хочу говорить о нём. Не так давно я считала его умершим.
— Да что ты?
— Да, ужасное было зрелище, — Гермиона поёжилась, как будто почувствовав мороз, витавший тогда в Годриковой Впадине. — Я была уверена в этом. Я видела, как в него попало разящее молнией заклинание. От такого ни у кого бы сердце не выдержало, но, видимо, у мерзавцев сильные сердца. Или их вовсе нет.
— Нужно же им как-то разгонять чёрную гнилую кровь по венам, — усмехнулся Малфой.
— О, у него кровь совсем другая. Чистая, как слёзы младенца, во всяком случае, он так считает.
— А ты считаешь, она не такая, — лениво протянул Драко.
— Нет, конечно, — отмахнулась Грейнджер, а потом подозрительно посмотрела на него. Неожиданно она подошла ближе и протянула руки к капюшону его мантии. Малфой отпрянул.
— Ты что задумала? — зашипел он.
— Сними капюшон, — твёрдо сказала Гермиона.
— А больше ничего снять не надо? — нагло осведомился он.
— Сними капюшон, Симус!
Драко обомлел от такой наглости. Грейнджер снова попыталась подойти к нему, но он увернулся.
— Хорошо! Стой! — рявкнул он, что-то решив про себя. — Только капюшон! — он быстро стянул ткань вниз, почувствовав, как зачёсанная чёлка упала на лоб, а затем вернул капюшон на место.
«Тёмные, — Гермиона с облегчением вздохнула. — И что только не придёт в голову? Я устала, и эта рана Рона, меч…»