Полина Фаткина
ФИОЛЕТОВЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК, ИЛИ КАК МАРЬ-ИВАННА УЗНАЁТ О БАЗОВОМ СТРОЕНИИ ЧЕЛОВЕКА
Прошумел, прокатился по полю лёгкий ветерок. Берёзка тряхнула веткой, поймала ветерок за хвостик. Чуть поигралась, потом отпустила - пускай дальше летит.
- Скучно тебе, кудрявая? - спросил пастушок. Он сидел, поджав под себя ногу, и мастерил свирельку.
- А то, - зашелестела ветками берёзка. - Не видать никого. Только шмели вокруг гудят. Дай, хоть с ветерком побалуюсь.
- Идёт вон одна, по твою душу, - сказал пастушок. - Гляди, сейчас за поворотом покажется.
И правда - вышла из-за леса девушка. Ну, девушка-не девушка, а так - женщина, в общем. Простоволосая, ситцевое платье до колен. На личико вроде ничего, только глаза грустные и усталые.
- Чего она? - спросила берёзка.
- Да как обычно, - ответил пастушок, прилаживая к губам свирельку. Подул слегка, прислушался. - Не, не тот звук, доделывать надо.
- Что девушка-то? - нетерпеливо напомнила берёзка.
- А, ну так вот. Звать Марь-Иванна, учительница в школе. Детей любит, только достают они её очень. С директором конфликт - самодур редкостный. Сын балбес, никого не слушает. Марь-Иванна у него на прошлой неделе сигареты в кармане нашла, всю ночь проплакала. Муж гуляет. У них сегодня годовщина, так Марь-Иванна стол праздничный готовит. А он с ней развестись решил.
- Ясно, - сказала берёзка. - А ну-ка, скройся. Мне поработать нужно.
Пастушок пожал плечами, кивнул. Потом медленно растворился в воздухе.
Марь-Иванна брела по полю, осторожно ступая босыми ногами. Спешить было некуда. Летнее солнышко припекало непокрытую голову, и Марь-Иванна огляделась - вдруг где тенёк найдётся?
И точно. Стоит во поле берёзка, раскинулась, зелёными листочками шелестит. Так и манит к себе, так и манит…
- Хорошо-то как, - сказала Марь-Иванна, облокотившись спиной о гладкий тёплый ствол. - Прям хоть бы прилечь.
Марь-Иванна опустилась на травку, свернулась калачиком, подложила под голову руку. Перед глазами, близко-близко, дрожал фиолетовой чашечкой колокольчик. Вверху шумела листиками берёзка, и слышалось Марь-Иванне, будто шептал кто: “Спи, родненькая, спи… “
“Чем это так пахнет? - подумала Марь-Иванна, засыпая. - А, колокольчик. Старается, бедненький, бабочек с пчёлками привлекает. Только не летит к нему никто”. Да и правда, колокольчик-то совсем задрипанный, даже жалко. Бутон вот-вот обвалится, лепестки все в белых точках. Листики почернели по краям, в трубочку загибаются. Стебель кривой, в неровностях и наростах.
“Наверное, корень больной, - решила про себя Марь-Иванна. - Так обычно бывает”.
И правда - вот он, корень-то, слабенький, иссохший, еле-еле в земле держится... Вдруг увидела его Марь-Иванна, и как так у неё вышло? Нельзя же под землю взять и заглянуть. А у Марь-Иванны раз! - само собой получилось.
“Ну что ж ты, миленький, - с укоризной подумала Марь-Иванна. - Земля-то хорошая тут: жирная, влажная. Ешь, пей, давай соки стеблю. Расправь листики, вытяни бутончик к солнцу. Что ж ты совсем не стараешься, глупый? Зачахнешь ведь!”
Так распереживалась Марь-Иванна, аж заплакать ей захотелось. Всхлипнула, протёрла глаза. И тут же вскрикнула от испуга.
- Ой!
- Здрасте, Марь-Иванна, - сказал пастушок. Он сидел рядом и старательно мастерил свирельку.
- Здравствуй, - осторожно ответила Марь-Иванна, поднимаясь с земли. Села, пригладила растрепанные волосы. Пастушок смотрел на неё ясными чистыми глазами.
- А ты меня откуда знаешь? В школе нашей учишься, да?
- Не, - покачал головой пастушок. - Я в школу не хожу. У вас там на чушь всякую время тратят. А главному не учат.
Марь-Иванна посмотрела на пастушка, снисходительно улыбнулась. Малец совсем, разве соображает что?
- Ну что ты, как не учат? - ласково сказала она. - У нас там русский, математика. Без этого, знаешь ли, никуда.
- Правда? - поднял на неё глаза пастушок. - Вот ты, Марь-Иванна, русский с математикой на пятёрку, небось, знаешь. И много тебе это счастья дало?
- Нет, - покачала головой Марь-Иванна.
- То-то, - кивнул пастушок. - Или про человека вот. Как эта наука называется, что человека изучает?
- Анатомия? - неуверенно ответила Марь-Иванна. - Антропология?
Пастушок махнул рукой.
- Да без разницы. Вот скажи мне: знает эта твоя логия, зачем человек живёт? Почему бывает так, что иногда не живёт он, а прозябает?
Марь-Иванна молчала. Никакая школьная наука на этот вопрос ответа не знала, а сама Марь-Иванна - тем более.
Пастушок вздохнул, потом поманил её пальцем.
- Смотри. Вот колокольчик растёт, тот самый, который тебе снился, - пастушок ухватил осторожно пальцами стебелёк.
- Это Марь-Иванна, ты и есть. Корень твой высох, стебель согнулся, листики пожухли, а цветок хоть и пахнет, но никого не радует. Потому-то и не живёшь ты, а прозябаешь.