Однако сознание не покидало его. Он включил микрофон и крикнул:
– Ольга! Ольга!
– Да, я слушаю, Джо, – раздался спокойный голос Ольги.
– Закройте люк, не выходите… Здесь…
Больше он ничего сказать не мог. Джо шевелил губами, но слов не было слышно.
Как известно из рассказов Ольги, она поняла, что ему грозит опасность, но не закрыла люк ракеты, а бросилась на помощь Джо.
Джо увидел, как Ольга, держа в руке пистолет, начала спускаться по лестнице. Движения ее, вначале порывистые, становились все более медленными. Пистолет выпал у нее из рук. Ольга сделала несколько медленных шагов, с усилием передвигая ноги, точно выполняя чью-то команду, и, оказавшись возле Джо, опустилась рядом с ним.
9
Последующие события являются самыми важными и определили судьбу не только двух человек, оказавшихся на Марсе, но и характер отношений между людьми и жителями нашего небесного соседа. Кто знает, как сложились бы эти отношения в случае, если бы на Марсе оказался только один Джо или одна Ольга.
Члены союза «Белая раса», считающие себя самыми ярыми и последовательными патриотами Бизнесонии, готовы теперь все наши беды свалить на эту красную девчонку. Но при чем здесь она, никак не пойму. А не будь ее на Марсе, разве Джо рассказал бы марсианам что-нибудь другое? Ведь Джо и Ольга во время «беседы» с марсианами между собой не разговаривали и не оказывали давления друг на друга. У каждого был свой собеседник и каждый рассказывал то, о чем его спрашивали.
Почему, в самом деле, Джо так представил наш свободный мир марсианам, что он у них не вызвал симпатий, а эта девчонка сумела склонить их на свою сторону красной пропагандой?
Теперь уже раскрыта тайна фиолетового шара, природу и назначение которого не знали ни красные, первыми высадившиеся на Марсе, ни Джо Филл, увидевший его спустя десять дней. Мы знаем сейчас многое об анатомии и физиологии жителей нашего небесного соседа. Но ведь Джо Филл этого не знал! А если бы и знал, как бы он мог уклониться от тех тем, которые ему навязывали в разговоре марсиане, и говорить, как отмечается в выводах комиссии БИП, только о том, что показало бы им в наивыгоднейшем свете Бизнесонию? Это теперь изобретены экранизирующие пластинки, применяемые при разговоре с марсианами и позволяющие скрывать мысли, которыми не желаешь поделиться с жителями других миров. Но ведь у Джо такой пластинки не было!
На это представители обвинения отвечают: он повинен в том, что мысли у него оказались недостаточно патриотичными; настоящий бизнесонец думает только о том, что полезно его родине, в его мозгу не возникнут нелояльные мысли.
Ну, знаете ли, при всем своем патриотизме я иногда ловлю себя на том, что думаю совсем не так, как того желали бы в БИП.
Я представляю себе на месте Джо самого святого из святых из союза «Белая раса», самого наипатриота из бизнесонских патриотов, сидящего перед марсианином и отвечающего на его вопросы. О чем бы он рассказал? О том, что все в нашей стране так же богаты, как господин Нульгенер, что нет у нас трущоб, а все живут во дворцах, подобных тому, какой выстроил себе на набережной господин Ротстейн? Что он, этот самый наипатриот из патриотов, не вешает по ночам краснокожих, а по-братски сидит с ними в одном кафе и не прочь выдать за черномазого свою бледнолицую дочь? Надо быть круглым дураком, чтобы поверить в подобные басни.
Одним словом, судите сами о причинах того, кто виновен в том, что произошло – два представителя человечества, оказавшиеся на Марсе, или человеческие общества, которые они представляли на чужой планете.
Итак, сначала о том, что произошло с нашим Джо»
10
– Я увидел, – рассказывает Джо, – как двое марсиан пошли к ракете и через люк проникли внутрь. Оставшиеся двое подошли к нам.
Один из марсиан уставился на меня своими шестигранными глазами. Я перестал сознавать, что делается вокруг, забыл о моей спутнице, о ракете и видел перед собой только два телескопических глаза. Марсианин поводил ими из стороны в сторону, потом обратил свой взор на меня. И я… начал вспоминать.
Может быть, это слово не совсем точно выражает то, что происходило со мной. Во всяком случае, в моем мозгу воскресали знакомые видения, я переживал то, что со мной происходило в жизни, но в беспорядке. Причем одни видения мелькали с кинематографической быстротой, на других же моя мысль останавливалась дольше.
Вначале я вспомнил момент прибытия на Марс, катастрофу у пропасти, встречу с красными. Но вдруг эти воспоминания исчезли и я вернулся к космическому перелету, точно возвращался на Землю.
…Вот я в полете, выполняю программу наблюдений, управляю кораблем. А вот космодром, откуда я стартовал. Прощание с родными, друзьями, организаторами перелета. Вилла в семидесяти километрах от космодрома, где я отдыхал и тренировался. Я выхожу из виллы и подхожу к автомобилю, но не сажусь за руль, а вдруг переношусь в автошколу, где учился управлять машиной, открываю капот, проверяю наличие воды, масла, трогаю руками свечи. Затем подхожу к стене и гляжу на схему автомобильного мотора. Но гляжу почему-то очень долго.
…И вдруг замечаю, что глаза марсианина прикрыла непрозрачная коричневая пленка, как у курицы. Я снова ощутил все вокруг: увидел ракету, возле которой копошатся марсиане, унылые холмы на горизонте и рядом с собой Ольгу, неестественно напряженную, как бы одеревеневшую и неотрывно глядящую на марсианина. Я почувствовал силу в ногах и руках и хотел было вскочить, но в это время коричневые шорки на глазах марсианина поднялись и я снова расстался с действительностью и предался воспоминаниям.
Марсианин меня ни о чем не спрашивал, но вспоминал я, видимо, то, что его интересовало: например, конструкцию автомобиля. В этом самом автомобиле я помчался по шоссе.
…Мелькают леса, просеки, дорожные знаки, рекламы, – бесконечная вереница реклам, заполонившая наши дороги. Я привык к ним и даже по сочетанию красок могу сказать, к чему хотят привлечь внимание торговые фирмы. Но вот необычное: ракета, уносящаяся к далеким звездам. В пламени, дыму. Этот рекламный щит привлек мое внимание, когда я ездил из виллы на аэродром. Так рекламировали новые сигареты «Космос». Сам я не курю, но вспоминаю, как механик Мортон распечатывает пачку, вынимает сигарету, раскуривает ее, пускает дым колечками; тут он большой мастер.
И вдруг воспоминание оборвалось. Я на несколько мгновений увидел зашторенные глаза марсианина, но, не успев шевельнуть рукой, снова углубился в прошлое.
Мы «остановились» еще у нескольких рекламных щитов.
«Белый бык» – новый коньяк.
Тонкий запах, нежный вкус».
…Мелькнуло лицо пьяного Эберта, поглощающего коньяк рюмку за рюмкой. Он потерял равновесие, как только попытался встать со стула. Его разговор с Сизом, который сумел добиться увольнения Эберта, угождая шефу. Лицо шефа холеное, бесстрастное. И черт знает откуда выплывшее лицо его шофера – черномазого – испуганное, покрытое каплями пота… Ага, вспомнил, машина подошла к вилле с опозданием на несколько минут, и шеф ударил шофера, грозился, что выгонит его…
Опять пьяный Эберт, реклама «Белого быка», улицы родного города. Многоэтажные дома, магазины. Костюмы, автомашины, холодильники, шляпы. Толпы гуляющих. Неоновые огни кинотеатров и кабаре, Я даже мысленно запел песенку, которая врезалась в память во время последнего посещения кабаре. И в такт песенному ритму дергалась фигура танцовщицы.