Люси боялась. Боялась, что человек не сможет выносить ребенка дракона, что это вообще невозможно. Она боялась, что так и не познает радости материнства, а Алый Фиор вновь погрузится в пучину войны.
Возможно, Мар Де Голль был прав, и они с Нацу ведут их народы лишь во тьму? Правильный ли она сделала тогда выбор, решив принять предложение любимого человека? Она не знала.
Не существовало опровержений тому, что у человека и дракона не может родиться ребенок. Просто пока не было ни одного такого случая. И в этом заключалась загвоздка. Она и Нацу были первопроходцами.
Люси выдохнула, прикрыв глаза. Карета двигалась медленно. Сквозь неплотно закрытые шторки проникал свежий лесной воздух, звук шелеста листвы и чириканья птиц, и Люси каким-то шестым чувством поняла, что они уже не в Фиоре. Казалось, что атмосфера неуловимым образом изменилась, хоть королева и не понимала из-за чего именно.
— Ваше величество, — в окне кареты показалось лицо Гажила, который ехал верхом на вороном жеребце. — Мы пересекли границы бывшего Алого королевства.
В голосе Рэдфокса прозвучали торжествующие нотки. Несмотря на показное безразличие он скучал по родине, и Люси это понимала, хоть и предпочитала сохранить молчание. Пусть бравый воин и капитан стражи короля верит, будто все вокруг не замечают его доброго сердца и проявляющейся, хоть и довольно редко, мягкой натуры. Леви, конечно, ничего не говорила, но Люси (и не только Люси) прекрасно знала, что кулон в виде незабудки был подарком угрюмого дракона, а Нацу как-то обмолвился, что в дорогом портсигаре Гажила из бордового золота на крышке была фотография одной из фрейлин королевы. И все вокруг прекрасно знали, какой именно. Но молчали, предпочитая делать вид, будто разворачивавшийся перед их носами спектакль разыгран так искусно и затейливо, что все беспрекословно верят ему.
Нацу улыбнулся другу, заглянув за плотную шторку, и Люси увидела, как на лице мужа отразилось редкого вида счастье. Именно такое лицо было у него, когда он, в пещере Светлячков, впервые почувствовал ее губы на его губах. Именно такое лицо было у него, когда он опустился на одно колено и попросил ее стать его женой. Именно такое лицо было у дракона тогда, когда она шла по широкому проходу в Пылающем храме, навстречу ему и двум кольцам, соединившим их судьбы навеки воедино.
И Люси поняла, что, несмотря на то, что Нацу говорил, будто не хотел уезжать из Фиора, в тайне он необычайно сильно скучал по родине, и только ее благополучие заставляло его оставаться на месте.
Вдохнув, королева наклонилась чуть вперед, вторя мужу, поддела край шторы, заглянув в резкое окошко кареты.
Когда-то давно ей рассказывали истории об Алом королевстве. О красном точно кровь небе, о пылающих огнем цветах и деревьях с листвой, напоминающей крылья драконов. Были и истории о земле, которая чернее мглы, об адских ящерицах с фиолетовой чешуей, один вид которых вызывал неподдельный страх, и о раскаленной до бела лаве, льющейся в миллионах расщелин на родине драконов.
Но никто никогда не рассказывал ей о том, что Алое королевство было самым прекрасным местом среди всех семи королевств. Никто не рассказывал, что небо здесь было цвета алого шифона, которое покрывало королевство завораживающим куполом. Никто не говорил, что здесь и днем, и ночью сияли звезды и каждую минуту одна за одной они покидали небо. Никто не говорил юной принцессе, что зелень здесь была сочней и раскидистей, чем она когда-либо видела у себя на родине, а деревья с листвой, похожей на крылья драконов, высотой были в несколько десятков метров, и королеве нужно было податься чуть вперед, чтобы увидеть раскидистые листья, огромные и действительно напоминавшие крылья драконов. Никто не рассказывал о кристально чистых ручьях, о ярко-красных огненных пионах, лепестки которых действительно были из чистого огня, о животных, настолько диковинных и разнообразных, что Люси придется потратить много времени, чтобы запомнить названия каждого. И никогда в жизни она не видела столько летавших высоко в небесах драконов. И женщины, и дети, и мужчины. То там, то здесь, разрезая матово-красные облака, летали эти короли неба.
Но самое главное, ей никто не говорил о том, что Пылающий замок, который веками стоял на этом месте и пережил десятки династий драконов, был настолько прекрасен, что перехватывало дыхание. С высоко уходящими в небо шпилями, окутанный алыми отблесками проникавшего сквозь плотный занавес облаков солнечными лучами замок, казалось, по-настоящему пылал. И ступив ногой на землю и подняв голову высоко в небо, пытаясь разглядеть верхушку здания, Люси почувствовала себя невероятно маленькой под величием этого сооружения.
Это было Алое королевство. Место, которое славилось своими алыми восходами и закатами. Место, которое строилось еще древними драконами. Место, которое покорило сердце королевы Фиора.
И Люси лишь хотелось встретиться с маленькой принцессой, которая слушала рассказы придворных о королевстве драконов, и, улыбнувшись, прошептать:
— Не слушай никого, милая. Это место не описать словами.
***
Королевство драконов встретило королеву тепло, хоть и без излишнего дружелюбия. Драконы были народом гордым и серьезным, четко следуя своим традициям и нормам общения. И Люси старалась соответствовать устоявшемуся быту. Однако в самом дворце драконов было намного больше, чем людей в замке Фиора, и за несколько недель пребывания здесь она ни разу не оставалась одна.
В первый же день Люси нашла на своей кровати несколько туалетов, которые соответствовали традициям королевства драконов, и хоть и с неохотой, она приказала отложить все привезенные с Фиора пышные платья из шелков и шифона. Их заменили приталенные платья из плотной бордовой и черной ткани с золотой широкой бретелью, опоясывавшей шею. Драконы любили золото и все их наряды так или иначе включали его в себя. Десятки браслетов, которые при ходьбе издавали мелодичный звон; золотой пояс с камнями кроваво-красных рубинов; искусно выполненные каффы, которые в точности повторяли ушную раковину, и лишь на руках не позволено было носить колец. По крайней мере, для замужней женщины. Среди драконов считалось, что только кольцо, которое было дано мужем или женой, должно быть на пальцах. Лишь падшие женщины позволяли здесь вольность в виде широких перстней с вульгарно большими камнями.