— Ну, это азбука, Витя.
— Азбука-то она, конечно, азбука, только дело это очень непростое.
— А кто говорил, что будет легко?
— Никто. Правда, я одного не пойму, Вова. Тебе-то зачем этим заниматься? Это такая возня… У тебя же неплохо дела идут. Судя, по крайней мере, по твоему костюму.
— Неплохо. Но хотелось бы лучше. И кроме того, хочется чего-нибудь новенького.
— Новенького… Смотри, проедят тебе плешь твои русские артисты. С ними, знаешь, работать ох как непросто. Особенно с этими вашими звездами. Чума! Мания величия такая, что даже меня порой оторопь брала.
— Ничего. Справимся.
Вавилов смотрел на шустрого паренька. Как его там? Баян. Вернее, Боян. Что-то знакомое. А может, нет. Какого черта они его сюда притащили? Не похож он на звезду. Непонятно, что там Ваганян хочет из него выжать. Или просто нравится ему парнишка?
— Кассета, — повторил Вавилов. — Да, кассета. Так что же?
Он в упор посмотрел на Толстикова, потом — на Ваганяна.
— Ребята, что вы от меня хотите, а? С утра пораньше?
— Ваше мнение, Владимир Владимирович, — ответил Толстиков.
— А ваше? Меня ваше интересует, — парировал Вавилов.
— Наше — однозначно «да».
— Да?
— Да.
Ваганян встал и подошел к столу шефа.
— Я считаю, из этого может получиться толк.
— Да? — снова спросил Вавилов.
Толстиков и Ваганян убежденно кивнули, а паренек по фамилии Боян пожал плечами.
— И что нужно? — спросил Вавилов.
— Тут вот у меня бизнес-план, — начал паренек, поднимаясь с дивана и начиная движение в сторону вавиловского стола. В руках у Бояна оказался листок бумаги.
— Нет, нет. — Владимир Владимирович замахал руками. — Это к Якунину.
— Но ведь нужна ваша виза. — Ваганян принял у паренька листок и поднес его к глазам. — Ваша виза нужна, — повторил он и вдруг затряс головой.
— Слушай, Толя, это что такое? — Ваганян посмотрел на Бояна. — Такого у нас не было. Мы об этом даже не говорили.
— Это я сегодня утром написал. Как только узнал, что он умер. Думаю, надо делать. Первыми сделаем, если успеем…
— Что? — поднял голову Толстиков. — Что сделаем? Что там еще?
Вавилов нажал кнопку на своем столе.
— Юля! Якунина пригласи ко мне.
Первый заместитель появился в кабинете мгновенно, словно стоял за дверью, ожидая приглашения.
— Здравствуйте, Владимир Владимирович.
— Здорово, Валера. Разберись тут, сколько, куда, подо что… А потом мне нужно будет с тобой поговорить.
Вавилов многозначительно посмотрел на Толстикова и Ваганяна, давая понять, что аудиенция окончена и теперь они поступают в ведение Якунина, распоряжавшегося движением наличных денег внутри фирмы. Основные денежные потоки контролировал, конечно, сам Вавилов, а все эти мелкие выплаты — авансы, роялти, гонорары — были в ведении первого зама.
Ваганян протянул Якунину листок с «бизнес-планом». При этом Артур заметно поскучнел, что слегка развеселило Вавилова.
«Вот зараза, — весело подумал Владимир Владимирович. — Думал, я ему сейчас бабки из ящика стола выну. Нет, брат, хватит. Халява кончилась».
Якунин подержал перед глазами листок, посмотрел на Ваганяна и перевел взгляд на Вавилова.
— Что-то не так? — спросил Владимир Владимирович.
— Да нет. — Якунин пожал плечами. — Все так. Просто я не знаю… Без вашей визы я такие суммы не выдаю.
— Какие?
— Двадцать штук, — спокойно ответил Якунин. — Даете добро?
Вавилов посмотрел на топчущегося с бумагой в руке Якунина, на юного Бояна, который написал на этой бумаге что-то такое, что повергло обычно спокойного первого зама в легкое подобие паники, на Ваганяна и Толстикова, подобострастно взирающих на шефа в надежде на его последнее, положительное слово.
«А смогли бы они ту историю с носорогом довести до конца? — вдруг подумал Владимир Владимирович. — Вряд ли. Нет в них масштаба».
— Дай-ка посмотреть!
Вавилов протянул руку, и Якунин подал лист с «бизнес-планом» молодого дарования.
— Так-так-так…
Вавилов пробежал глазами текст, не особенно вникая в его смысл и останавливаясь только на цифрах.
— Это что же, альбом ты запишешь, а раскрутку, все прибамбасы, считаешь, мы сами должны делать? Зачем ты нам нужен, вообще говоря, можешь пояснить? Убеди меня, — сказал Вавилов, решив проверить парня на прочность. Пусть попробует увернуться от такого наезда.
— Владимир Владимирович… — Ваганян подошел к столу начальника. — Мы же с вами говорили. Вы дали добро. Мы все подсчитали… Я не понимаю… Что-то произошло? У нас денег нет?
— Не в этом дело, — пожал плечами Вавилов. — Я должен знать, за что плачу.
— Но вы же слушали кассету? — В глазах Бояна играло какое-то странное веселье.
«На кокаине он, что ли? — подумал Вавилов. — С утра пораньше. Надо же, растащился парень, и на прием — бабки просить. Кто ж ему денег-то даст, такому торчку?»
— Да я что?… Я к вам первым пришел, — сказал Боян, улыбнувшись светлой, открытой улыбкой. — Мне и Гольцман в Питере предлагал, и еще другие фирмы… А я к вам — думал, вы же крутые… И вообще, мне в Москве нравится работать. Со своими… Тем более все так удачно совпало.
— Что совпало? — не понял Вавилов.
— Ну, Леков-то.
— Что — Леков?
Ваганян хлопнул себя ладонями по бедрам.
— Вы что, не в курсе, Владимир Владимирович?
— В курсе чего?
— То есть как? Вы правда ничего еще не знаете?
Ваганян растерянно посмотрел на Толстикова, перевел взгляд на Бояна. Тот пожал плечами.
— О чем?
— Да Леков же умер сегодня.
— Леков?
— Ну, Василек который. Гитарист.
— Ах, этот… Понял. И чего, ты говоришь, с ним случилось? Умер? Наркота?
— Сгорел в дачном домике. А домик, кстати, знаешь чей?
Увлекшись, Ваганян перешел с шефом на «ты». Вавилов это отметил, но не стал акцентировать внимание на промашке подчиненного. Видимо, факт смерти питерского музыканта серьезно пошатнул душевное равновесие Артура Ваганяна.
— Ну чей?
— Ромки Кудрявцева.
— Серьезно? Во, попал Рома…
— Да ладно, «попал». Дом-то — говно. Развалюха. Дача у него на Николиной Горе. А этот старый сарай — от родителей еще остался. Такая, знаешь, совковая постройка, нищета… Там он этого Лекова и держал. На Николину боялся возить. А то, врубись, спалил бы хату на Николиной — вообще труба! Но не в этом суть. А в том, что Леков сгорел. А Боян наш, — Ваганян посмотрел на заскучавшего парня, — Боян, он что хочет делать? Программу по старым хитам Василька.