— Я хочу уйти — ее голос был тихим, почти неслышимым, холод почти сковал ее.
— Хорошо, пройдемте к выходу.
Капитан взял ее за руку и повел по обратному пути.
3
«Наконец-то все закончилось»
Я был рад. Впервые за столько времени, мне не пришлось лукавить самому себе. Пытаться обмануть окружающих, отвечая на многочисленные вопросы и уходить, оставив после себя пустоту из собственных обещаний.
Сколько раз мне приходилось их произносить? Я не помню. Это стало так привычно и обыденно, что в те минуты, когда слова теряли вес и все сказанные обещания тонули в обступающих со всех сторон обстоятельствах, я переставал давать себе отчет о происходящем и спокойно принимал реальность.
А она была другой. Злой, страшной. Как назойливая старуха, пытающаяся учить жизни, не осознавая, что давно ничего в ней не понимает, так и она, нагло влезала в мою жизнь и требовала считаться с ней как с полноправной совладелицей.
— Ну что там, Джей, есть вести из медицинского по поводу нашего ученого?
На внутреннем терминале загорелся яркий свет. Экран завибрировал и искаженное изображение лица появилось передо мной.
— Передают, что мы едва успели. Минутой позже и все… каюк. Истощение, кислородное голодание, ну ты сам знаешь. Большего не сообщают, да и надо ли? Свою работу мы выполнили, надеюсь, до конца нашего договора, мне больше не придется спускаться на эту планету.
Его лицо исказилось и на коже выступили едва заметные шрамы.
— Хорошо. Держи меня в курсе, если вдруг появится что-нибудь новое.
Экран погас. Лицо человека исчезло так же быстро как и появилось.
«Что дальше?»
Вопрос нагло встал прямо перед глазами. Нужен был отчет. Очередная бюрократическая мишура, мешавшая работе и усугублявшая без того невыносимое существование на этом корабле.
«Реюньон» — Воссоединение. Дурацкое название для корабля, чья обшивка больше не могла переносить высоких скоростей и дальних «прыжков», готовая развалиться в любую секунду и уничтожить все живое, что по злому умыслу судьбы занесло на ее борт.
Система определила движение — лампы на потолках засверкали яркой вспышкой и спустя секунды миганий, наполнили помещение ярко-белым светом.
На столе стоял диктофон. Я поднял его в руки и, нажав несколько клавиш, заговорил.
— Виктор Воевода, спасательная группа. Сто шестьдесят восьмой день договора на корабле «Реюньон», система Ут. Сегодня совершили высадку на третью по величине планету этой системы. С первого взгляда ничего примечательного, такая же круглая, такая же неприветливая как и сотни тех на которых мне пришлось побывать. Черт, будь моя воля, я бы никогда не направил туда своих людей. Песчаные бури вперемешку с нестабильной гравитацией, меняющейся по неизвестным нам законам, убили уже не одну спасательную группу. Колкин и двенадцать вверенных ему людей даже не долетели до поверхности. Пропали с экрана радаров как только вошли в зону влияний этих стихий. Остальные: Биров, Валентайн, Смитт, в общей сложности с личным составом их групп, почти полсотни человек, просто исчезли, растворились, не оставив даже сигнала о помощи. Кто-то говорит, что это не случайность, что, мол, планета убивает незваных гостей, но я… — дыхание участилось и пришлось сделать небольшую паузу, — но я не склонен верить в мистику, хотя признаюсь, что был момент, когда мне пришлось обдумать и этот вариант.
Пальцы разжались и запись на время прекратилась. За окном личного помещения засверкали огни — начались ремонтные работы в грузовом отсеке. Каждый день что-нибудь происходило. Ремонтные брига метались как метеоры по многочисленным корпусам и отсекам, приводя в порядок все то, что отслужило свой срок же много лет назад.
Глаза скользнули дальше. Автономные машины двигались по воздушным рельсам и выполняли свою работу. Поднимая в воздух и перенося отработанные элементы питания, они аккуратно складывали их на площадке снизу, где в это время их дожидалась другая группа механических рабочих, отвозивших их в утиль-боксы. Корабль жил своей жизнью. Старой, неспешной, но все такой же привычной. Здесь, как и в организме пожилого человека всегда имели место неисправности, но самое страшное, что рано или поздно ремонт окажется бессмысленным и старику придется уйти на покой.
— Фируз, — я опять поднял диктофон к губам, — кажется так она именуется на звездных картах. Не знаю почему здесь, не знаю по каким причинам она оказалась лучше тех сотен, что пролетел этот корабль за всю свою жизнь. Но что-то мне подсказывает, что путешествие подходит к концу.