Глава 7
Сливай больше - впишут меньше
7-я заповедь "козла"
Десятого ноября отпраздновать не удалось. Почти весь день начальник неотлучно находился на месте, и опера бегали на полусогнутых. Собрались одиннадцатого вечером.
Отмечание праздника проходило в общежитии. О том, чтобы собраться в конторе, не могло быть и речи - Валентинов сурово пресекал и куда менее крамольные вещи. Место для общей пьянки подобрал Кулинич. Комната 1430, вокруг происшествия в которой вертелись все последние события, оказалась свободной. Один жилец отправился в мир иной, другой же готовился отбыть в места не столь отдаленные. Комната стояла опечатанной. Не составило никакого труда получить у следователя Жбана разрешение на использование площади "в оперативных целях". Узнав, где именно Сергей запланировал торжество, Хусаинов передернулся:
- Ты че, обалдел? На месте убийства...
- Ну и что? Может, нам еще траур по нему носить?
- Вроде, неудобно.
- Неудобно, когда сын на соседа похож. Другой комнаты у нас сейчас все равно нет.
Хусаинов, вздохнув, согласился. Он подумал, что альтернативой злополучной комнате может являться лишь пьянка в конторе, а это чревато начальником отделения, которого следует опасаться значительно больше, нежели неприкаянных душ невинно убиенных демократов.
Никому не пришла в голову кощунственная мысль вовсе отменить праздничную пьянку. День милиции отмечали даже во времена недоброй памяти сухого закона, когда запрещалось вообще все человеческое. Остатки этой практики еще взирали со стен дежурки в виде извлечения из кодекса и грозного приказа ректора, в котором спиртное приравнивалось к ядерному оружию и провозглашались безъядерные принципы - "запрещение проноса, хранения и распития" эликсира радости на территории Университета.
Как раз в те жестокие времена и случилась с нынешним замом по розыску неприятность, мягко выражаясь, весьма отрицательно сказавшаяся на его служебном росте. Он только-только получил новую долгожданную должность начальника в новом 253-м отделении милиции. Неприятность, как и все неприятности, началась с того, что людям в главке оказалось нечем заняться. В такие минуты тамошние бездельники любят учинять "внезапные проверки".
Посидев немного в РУВД и не найдя ничего интересного, проверяющие решили: "А заедем-ка мы в 253-е отделение". Особую пикантность этому решению придавало то, что пути до отделения - ровно три минуты на машине. Как только инспекторы ступили за порог, Хусаинову сообщили по телефону радостную новость: "Инспекция из главка будет у тебя через три минуты! Давай!" Что именно давать, объяснять было некогда, да и незачем. Он кинулся в дежурную часть. Неположенные предметы, несмотря на их субъективную ценность, полетели прямо в форточку, лишние бумаги скрылись в карманах. Скомкав последнее заявление, Хусаинов увидел в окно, как инспекторская машина заруливает во двор отделения. В последний раз обводя взглядом дежурку - не забыл ли чего - начальник с ужасом заметил, что не убрал самый крупный из компрометирующих предметов. Прямо посреди дежурки безжизненно развалился на табурете опер Чекин. Внешний вид сыщика и в особенности исходящий от него запах не оставляли сомнений в причинах его неподвижности - опер был пьян в то самое место, которое Хусаинов уже не успевал прикрыть от высокой комиссии. Не слишком опытный начальник отделения на секунду растерялся, но тут послышался хлопок входной двери, впускающей страшных гостей, и решение моментально нашлось. Хусаинов подхватил под руки мычащего опера и с трудом запихнул его в "обезьянник".
- Сиди здесь, будешь задержанным, - злобно прошептал он Чекину и ринулся навстречу инспекции.
Внимательно оглядевшись и не заметив ничего предосудительного, проверяющий обратил внимание на "задержанного", который все еще размышлял над услышанным от начальника. Инспектирующий палец требовательно уперся в Чекина.
- Это задержанный за появление в общественном месте в нетрезвом состоянии, - пролепетал Хусаинов.
Чекин же тупо посмотрел на инспектора и неожиданно произнес:
- Зззаявляю, что мое здержание прзведено свершнно неправмерно!
Слегка обалдевший инспектор потребовал протокол и все полагающиеся документы на правонарушителя, но документов, естественно, не оказалось.
- А они меня еще и избили, - подал голос Чекин.
- Да что ты врешь-то! - возмущению Хусаинова не было предела. - Кто тебя трогал?!
В ответ задержанный опер, который, видимо, окончательно решил подвести начальника "под монастырь", закатал рукав и продемонстрировал здоровый синяк на плече.
Делом заинтересовалась особка, и могло кончиться совсем плохо, не вступись Валентинов, который взял Хусаинова обратно в 206-е отделение на должность зама по розыску.
Но сейчас страшные плакаты остались в дежурке. Место встречи было глубоко законспирировано на 14 этаже, и проверяющих можно было не опасаться. Все не без труда разместились за небольшим столиком, уставленным недоброхотными дарами местной закусочной, и Хусаинов провозгласил первый тост.
Когда стали пить "за дам", очень кстати завалился Иванов. С собою он привел белокурое создание, которое представил как Зою. Создание щебетало ангельским голоском и умопомрачительно взмахивало ресницами, однако водку трескало наравне с мужиками. Это особенно умилило старшину отделения Калашникова. Склонившись к Иванову, он восхищенно зашептал:
- Какая девочка! Наша? Откуда она?
- Из пресс-службы.
- Что-о-о?!! Она?
- Да.
- Не может быть!
- Точно тебе говорю.
- Вот эта?! И она - прессует? Надо же...
Пришлось объяснять, что пресс-служба и пресс-хата - это несколько разные вещи.
Закупка водочки была поручена старшине отделения. С этой непростой задачей он блестяще справился. Непростой - потому что подавляющее большинство продаваемой в комках водки не имело ничего общего с исконно русским напитком. В лучшем случае - разбавленный спирт, в худшем можно было нарваться и на отраву. Статистика несчастных случаев по городу убедительно свидетельствовала, что к покупке спиртного следует подходить предельно серьезно. И старшина подошел. Заявившись в комок, он первым делом предъявил удостоверение и попросил чего-нибудь крепкого, предупредив продавца, что они это будут пить. Сами. И если что... Продавец торопливо закивал и полез куда-то вглубь своих закромов. После десяти минут возни он извлек из недр несколько бутылок водки, по виду, точь-в-точь как на прилавке. И заявил, что на ЭТО дает гарантию.
Водка оказалась действительно качественной. Но подействовала на всех по-разному. Иванов, например, впал в пессимизм. С горечью в голосе он толковал старшине:
- В восемьдесят седьмом прокуратура неожиданно взяла все хозяйственные дела и... Представляешь: все до одного - "за отсутствием состава", "за отсутствием состава"... Амнистировали всех подчистую, все хозяйственные статьи. Указание из ЦК... Падлы... Мы тогда только Рамизова засадили. Год работали, представляешь! У него одного золота на двести тридцать тыщ изъяли. Через полгода возвращается - мне в лицо смеется, сука. И в должности восстановили!.. Всех, понимаешь, без разбора... Не было у нас хозяйственных преступлений, понимаешь, все менты поганые придумали...
Калашников уважительно выслушивал излияния опера, время от времени сочувственно кивая.
Кулинич - напротив, воспрял духом. Обнявшись с пресс-дивой, они на пару горланили привезенные из Главка частушки:
Вот идет БХСС
Водка, бабы, деньги есть.
Вечно пьян и вечно хмур
Вслед за ним плетется УР.
А за ним идут ГАИ
Эти пьют не на свои.
И последним - прокурор.
Среди них он главный вор.
- Спой что-нибудь нормальное! - у Муравьева, видимо, проснулось и запротестовало его эстетическое чувство потомственного интеллигента.
- Действительно, - поддержал кто-то из присутствующих. - Давай че-нибудь наше.
Ко всеобщему одобрению Кулинич затянул "Мурку".
Как ни странно, но среди личного состава бытовали, на первый взгляд, довольно странные музыкальные пристрастия. "Наша служба и опасна, и трудна" никогда не пели, хотя слушали с удовольствием. Наиболее популярны были такие вещи как "Мурка", "Гоп-стоп" и, конечно же, знаменитая "Таганка". Раздумывая над причинами таких предпочтений, Кулинич сначала подумал, что вкусы формируются по принципу "с кем поведешься...". Но он чувствовал, что ребята как бы вкладывают в блатные песни иной смысл, и те звучат совсем не по-блатному. Атмосфера, что ли, иная. Вроде костюма пирата на маскараде - из воплощенного зла получается шутка.