– Так, значит, все несчастные случаи произошли в то время, когда вы убирали деревья?
– Ну да. Мы там близко начали, можно сказать, под огнем прямо. Поэтому и ожоги у ребят. Не только у тех, кто здесь лежит. Многих прижарило, просто не в такой тяжелой форме, вот они и не пошли в больницу. Правильно, чего валяться? Здесь скука.
– Да уж. Зато на том пожаре вам, похоже, было весело.
– Не то слово, – усмехнулся Андрей.
– Послушай, а откуда там вообще оказались боеприпасы? Ведь, насколько я понял, этот склад должен был пустым стоять. Говорили, что все, что там лежало, вывезли на утилизацию.
– Да, вроде бы вывезли. Я тоже слышал. Но, видать, не все. Пацаны говорили, что, когда машина пришла, Рыба самолично там присутствовал, на этом складе. Указывал, какие ящики забирать, а какие оставлять.
– Рыба, это Рыбаков?
– Ну да, – смущенно улыбнулся Андрей. – Его здесь все так зовут. Лупоглазый, на карася похож.
– Значит, он лично указывал, какие именно ящики с боеприпасами можно забирать, а какие нужно оставить? – с возрастающим интересом спросил Гуров.
– Ну да. Так говорили.
– И много там их осталось, этих ящиков?
– Я не знаю, я там не был.
– А кто был? Кто занимался погрузкой?
– Грузили те, кто с этой машиной приехал. Не наши. Машину прислало предприятие, которое должно было все это утилизировать, ну и грузчики эти, соответственно, тоже были от них. Типа – специалисты. Как нести правильно, как ставить, чтобы самим на этих гранатах не подорваться при перевозке – все это они должны были соблюдать. Мы-то не знаем, как правильно. Вот нам и не доверили.
– Ясно. Но откуда же ты тогда узнал, что не все ящики со склада вывезли? Не Рыба же тебе рассказал об этом?
– Нет, не он. Это так… слухи ходили. А потом и подтвердилось… как видите.
– А о том, для каких целей Рыба оставил на складе гранаты, слухи, случайно, не ходили? – вновь пытливо посмотрел на Андрея Гуров.
– Нет, об этом не ходили, – серьезно ответил парень.
– Что ж, на нет и суда нет. Можешь возвращаться в палату, не буду больше тебя мучить. Выздоравливай.
– Спасибо.
Глава 4
Отпустив Андрея, Гуров не спешил вызывать его товарища, размышляя над полученной информацией.
Выходило, что перед «своими» Рыбаков не очень-то и таился, смело и у всех на виду «сортируя» ящики с боеприпасами, вместо того чтобы отдать приказ грузить их подряд и без разбора. И такую храбрость несложно было объяснить. Бесправные солдатики, которые, собственно, даже не участвовали в процессе, проговориться не посмеют, а пришлые «типа специалисты» не станут поднимать шум именно потому, что они – пришлые. Какая им разница, двадцать там ящиков реально загружено или только пятнадцать? Все равно на уничтожение везут. Главное, чтобы документы были подписаны, а с этим у майора Рыбакова наверняка было все в порядке. Что же до небольших несоответствий в количестве, подобные «нюансы» всегда можно сгладить путем посильного материального поощрения.
«В общем-то, технология здесь понятна, ничего сверхъестественного нет. Непонятной остается цель. Что собирались делать Калачев и Рыбаков с этими гранатами? Продать «налево»? Но там, кажется, было не такое глобальное количество, чтобы из-за него рисковать карьерой. Оставили лично для себя, чтобы на досуге поохотиться или глушить рыбу? А может быть, эти два товарища – члены какой-нибудь тайной организации, практикующей человеческие сафари, и, в силу служебного положения, членские взносы они платят патронами и гранатами?»
Последняя версия вызвала у полковника усмешку, но в целом причин для веселья было не так уж много. Гуров видел, что у него есть все поводы предъявить командованию части серьезное обвинение, но нет фактов, чтобы это обвинение доказать. Приватные разговоры рядовых военнослужащих, пересказывающих друг другу какие-то невнятные «слухи», разумеется, не могли служить основанием для возбуждения уголовного дела, а кроме этих разговоров в активе у него пока ничего не было.
– Крестова вести? – деликатно постучав в дверь, осведомилась медсестра.
– Ведите, – оторвавшись от раздумий, решительно проговорил Лев. – Он без мамы?
– Один, – понимающе усмехнулась девушка.
Михаил Крестов оказался щуплым среднего роста юношей с детски-наивным выражением доверчивых карих глаз. У него была почти целиком забинтована левая рука, и из-за края повязки виднелся след от ожога, частично заходивший на шею.
– Здорово, Миша, присаживайся, – гостеприимно приветствовал Гуров.
Получасовая беседа с новым собеседником почти ничего не прибавила в копилку информации полковника. Крестов был скромным деревенским парнем, замкнутым и не очень общительным, и по вопросам, касающимся разных «секретных» тем, до него не доходили даже слухи.