На следующее утро в восемь часов Гуров уже входил в приемную Калачева.
Одного взгляда на взволнованную секретаршу было достаточно, чтобы понять, что «по плану» сегодня ничего не пойдет. Тем не менее Лев не стал торопить события и совершенно спокойно, как будто уже заранее был уверен в положительном ответе, поинтересовался:
– Мне обещали передать ведомости о движении боеприпасов. Они готовы?
– Да… то есть… дело в том, что… – замялась секретарша. – Ведомостями распоряжается Дмитрий Иванович, а он сейчас… мы… Утром он не пришел, и сейчас я не могу до него дозвониться… что-то непонятное.
«Начинается, – с досадой подумал Лев, уверенный, что изобретательная парочка придумала очередной трюк с целью отдалить роковой момент обнародования своих темных делишек. – Но уж в этот раз номер не пройдет».
– Владимир Григорьевич у себя? – спросил он, делая движение к двери начальственного кабинета.
Он ожидал, что секретарша, как обычно, ринется наперерез, защищая неприкосновенность любимого начальника, но ничего подобного не произошло. Печальная и растерянная, она обводила отсутствующим взглядом пространство и не двигалась с места. Затем слегка встрепенулась и грустно ответила:
– Да, он на месте.
Гуров решил, что, возможно, впрямь случилось нечто непредвиденное и дело совсем не в том, чтобы любой ценой не допустить его к вожделенным ведомостям.
– Доброе утро, – приветствовал он командира, решительно входя в кабинет. – Что, с ведомостями снова заминка?
– Здравствуйте, – траурным тоном ответил Калачев. – Заминка… это не совсем так. Я дал распоряжение, чтобы для вас подготовили бумаги, и Дмитрий Иванович должен был положить их мне на стол сегодня утром. Но… здесь что-то странное. Утром он не явился, и Ирина Константиновна никак не может до него дозвониться. Я послал людей к нему домой, с минуты на минуту ждем от них сообщения.
– А другие офицеры, живущие по соседству, ничего не могут сказать об этой странной заминке? – спросил Лев, вспомнив неказистые трехэтажные дома, предназначенные для офицерского состава. При такой скученности соседи наверняка были в курсе всех «странностей», которые происходят друг у друга.
– Другие? – несколько удивленно взглянул на него Калачев. – Но… дело в том, что по соседству у него никого нет. То есть я имею в виду из наших. Он живет в частном доме, в Сосновке. От части это не так уж далеко, а в смысле, так сказать, бытовых условий намного удобнее. Там и магазины ближе, да и вообще… инфраструктура. И для жены его удобнее. Она как раз работает в магазине.
– Понятно. Дмитрий Иванович живет с семьей?
– С женой. Сын у него уже взрослый, он живет отдельно. Занимается бизнесом, по стопам отца не захотел идти.
– А какой бизнес, если не секрет? – поинтересовался Гуров.
– Ресторанный, – лаконично ответил Калачев. – У него несколько закусочных. Столовые с недорогими обедами. Для среднего класса. Вот и у нас здесь кафе – это тоже его заведение. Кстати, оно совсем рядом с гостиницей. Алексей не говорил вам? Там можно вполне прилично поесть, а при желании, и заказать блюда с доставкой.
– Да, он говорил.
Командир части общался с ним как бы на автомате. Мысли его в этот момент явно находились где-то очень далеко отсюда.
Тут в дверь неуверенно постучали, и на пороге кабинета появилась секретарша. Глядя на ее расстроенное лицо, Лев догадался, что сообщение, которого ждали с минуты на минуту, видимо, уже пришло.
– Владимир Григорьевич, – прерывающимся голосом произнесла секретарша. – Сейчас звонил Борис… он говорит… говорит, что дома у Дмитрия Ивановича никто не открывает.
– То есть как не открывает? – нахмурил брови Калачев. – Его что, дома нет? А где же он? Он уже полчаса как должен быть в части! Что происходит, я не пойму?
– Я…
– Телефон его жены у нас есть? – прервал ее разгневанный начальник. – Звоните жене. Звоните сыну. Вызывайте полицию, в конце концов!
– Полиция уже здесь, – напомнил Гуров. – Что с его телефоном? – обратился он к секретарше. – Просто не отвечает или отключен?
– Не отвечает, – сокрушенно ответила Ирина Константиновна.
Вспомнив подслушанный накануне вечером разговор о том, что «Дима только коньяком и жив», Лев подумал, что, возможно, все еще не так глобально, и секретарша расстраивается зря. Предполагая, что сегодняшняя задержка Рыбакова – это последствия того самого коньяка, он предложил Калачеву послать кого-нибудь к его супруге.