– Очень остроумно, – тоже морщится парень. – Знаешь, говорят, умение хорошо шутить напрямую зависит от уровня интеллекта. Шутки у тебя, мягко говоря, очень не очень.
Такие подколы для нас – обычное дело. Хотя ночевка в одной постели – в новинку. В шутку обидевшись, я кидаю в него подушку. Завязывается нешуточный бой, спасаться от которого мне приходится в ванной комнате. Накормив завтраком Мистера Джея, себя и Митча, я обнимаю последнего на прощание, и на долю секунды мне кажется, что эти объятия длятся несколько дольше обычного.
Мне очень не хочется признавать этого, но на протяжении всего дня в мои мысли, так или иначе, вторгается мой новоиспеченный сосед. Вначале, потому что маячит перед глазами, а позднее прочно обосновывается в голове. До полудня я зачастую предпочитаю работать не в доме, а на свежем воздухе. Плетеные кресла, стоящие на террасе, с которой открывается прекрасный вид на высокие старые деревья и слышно пение птиц, как нельзя способствует творчеству. Так я поступила и сегодня. Проводив Митча, мы с Мистером Джеем устроились в парных плетеных креслах.
Погрузившись в чтение и редактирование записей Элис, я не сразу заметила, что на заднем дворе соседнего дома кто–то есть. В тени дерева с раскидистой кроной, дающей обширную тень, возился со старым синим пикапом сосед. Он, видимо, пытался починить что–то в моторе. Заметив его, я на мгновение замерла, разглядывая сильные руки и спину, с играющими под кожей мускулами – молодой человек был лишь в джинсовых шортах до колена, которые когда–то давно носили гордое название брюк. Почувствовав мой взгляд, он обернулся, застав меня врасплох. Легкий румянец появился на щеках.
– Нравится подсматривать? – спрашивает он. – Могу покрутиться, чтобы ты разглядела все в подробностях, – веселится блондин.
– И тебе доброе утро, – выдавливаю я из себя. – Чем занят?
– Ты же и так все видишь, зачем спрашиваешь, рыжая? Лучше спроси то, что тебя действительно интересует.
– Что? Хм… – вспомнив об ужине, я спрашиваю. – У тебя есть аллергия?
– Что, прости? – явно не ожидал он столь странного вопроса.
– Я хочу кое-что приготовить на ужин и мне интересно, нет ли у тебя аллергии на продукты? – поясняю я.
– Нет, – улыбается он и добавляет. – Моя очередь задавать вопрос. Что ты делаешь? Я так тебе понравился, что ты шпионишь за мной?
– Я … – глубокий вдох. – Я работаю.
– Изучая меня, – теперь он стоит в паре метров от меня, но перилла террасы не дают ему возможности подойти ближе. Однако это не останавливает парня – опираясь на руки, он легко преодолевает барьер и, подвинув Мистера Джея, занимает второе кресло.
– А ты бесцеремонный, – замечаю я, однако выгонять его нет никакого желания.
– Ты не против? – уже сидя в кресле, спрашивает он.
– Нет, – силой воли отрываю взгляд от его пресса. – Я пишу.
– Ты писательница? – спрашивает он, и в его глазах я замечаю интерес.
– Что-то типа этого. Я обрабатываю старые дневники своей бабушки, чтобы потом передать все это в редакцию. Этого хотела Элис, – на мгновение грусть и тоска по самому родному человеку берет верх над остальными эмоциями.
– Давно ее не стало?
– Чуть больше года назад.
– Мне жаль, – искренне говорит молодой человек.
– Кем была твоя бабушка? Зачем кому-то ее дневники? – удивляется он. Куда только делся весельчак, сейчас парень внимательно слушает меня, смотря в глаза.
В голову приходит странное сравнение, что его глаза похожи на солнечное небо Лос-Анджелеса. Такие же безмятежно голубые. Почему-то этот человек вызывает доверие, и слова непроизвольно вырываются из меня.
– Элис Браун была одной из самых популярных актрис кинематографа в семидесятые. Она хотела, чтобы поклонники смогли узнать ее настоящую.
– Я видел пару ее фильмов. Она потрясающая, – серьезно говорит он. Не думала, что молодежь еще смотрит старые фильмы.
– Да – она была волшебной, – от воспоминаний вновь веет грустью.
– Ты задал целых три вопроса, – отмечаю я. – Мой черед, – легкая улыбка занимает свое место на лице, хотя глаза еще находятся в плену у грусти. – Почему ты переехал сюда?