Полная решимости прекратить свои мучения, я встала и направилась в гости к соседям. Однако лишь только я ступила за порог собственного дома, музыка резко прекратилась. Вдруг стало тихо, словно мое мысленное послание каким–то неведомым мне способом долетело до адресата.
«Спасибо, Боже! Наконец-то!» – видимо я очень громко произнесла данную фразу, поскольку Мистер Джей пулей слетел со своего места у двери, куда я переложила его.
Отлично. Теперь я могу продолжить заниматься своими делами. Шевелю мышку, чтобы вывести ноутбук из сна. Вновь открываю блокнот в старом потрепанном кожаном переплете, весь исписанный мелким ровным почерком.
«18 июня 1954 г. Сегодня Дорин устраивает вечер для друзей. Мне необходимо немного развеяться – так я говорю родителям. На самом деле я иду к Дорин только ради встречи с Ним…. Патрик постоянно в моих мыслях…»
«19 июня 1954 г. …. Патрик смотрел прямо мне в глаза. На мгновение я опять забыла, как дышать, от чего закружилась голова. Я понимаю, что нам не позволят быть вместе. Люди не поймут нас. … Этот долгий взгляд через всю полную людей гостиную Дорин говорит нам гораздо больше, чем тысячи слов…»
Я на секунду отрываюсь от дневника Элис, дневника моей бабушки. Одного из них. Непроизвольная улыбка появляется на моем лице. Я бы тоже хотела полюбить кого-то так же, как Элис. Но, к сожалению, пока столь сильных чувств мне не довелось испытать. Я ходила на свидания, однако ни один молодой человек пока так и не заставил петь потаенные струны моей души. Струны… Я так скучаю по скрипке, на которой играла в детстве.
Возвращаюсь к дневнику, пряча в старый комод неприятные мысли, которые так и ждут случая вырваться на волю. Элис вела этот дневник, когда ей было чуть больше двадцати. Примерно, как и мне.
«26 июня 1954 г. … Патрик – настоящий волшебник.... Я переступила черту. Мы провели вместе ночь. Волшебную ночь… Я боюсь. Боюсь своих чувств, боюсь, что о нашей связи узнают…. Я люблю его. Сегодня я скажу ему об этом.»
«27 июня 1954 г. Он не пришел.»
«30 июня 1954 г. … Мне больно. Боль в каждой части моего тела. Я хотела прекратить это. Я чуть не спрыгнула со скалы, что за городом. Я просто стояла и смотрела в пустоту. Я хочу быть с Патриком…
Я замечаю следы от слез на страницах. Элис плакала, когда писала это. Мне так жаль ее, что на глаза наворачиваются слезы. Я хорошо знала свою бабушку, во всяком случае, я так думала. Однако она никогда не рассказывала мне об этой истории.
… я не смогла. Не смогла расстаться с жизнью. Он бы не хотел этого…. Горничная, что работала у Дорин, рассказала мне, что в тот вечер его просто забрала полиция. Они сказали, что он ограбил и избил молодую женщину в соседнем районе города. Кто мог в это поверить? Патрик и мухи бы не обидел! Но всем было наплевать! Сама Дорин не вступилась за человека, который был слугой в ее доме почти семь лет. Все они считали, что раз у него темный цвет кожи, значит, он виновен во всех бедах на земле…
…. Патрик мертв. Они убили его. В нашем штате все еще существует смертная казнь.»
Мои руки дрожат. Из-за расовой принадлежности кто-то решил, что вправе обращаться с другим, как с безголосым ничтожеством. Это неправильно. Так нельзя.
«15 августа 1954 г. Они. Это сделали они. Мои родители. Это невозможно. Они убили Патрика. Я ненавижу их…»
Как?
На этом моменте записи заканчиваются. Следующие несколько листов вырваны и утеряны навсегда. Далее следуют лишь пустые страницы.
В голове не укладывается. «Что они сделали? Зачем? Как?» – данные вопросы не дают мне покоя. Мне лишь остается догадываться о том, почему в жизни юной Элис произошло столь страшное событие, перевернувшее все представление о жизни для молодой девушки.
В надежде найти ответ хотя бы на один вопрос я пролистываю еще один дневник. Первая запись в нем датируется 1963 годом. Со страниц буквально льется теплый солнечный свет. Я вижу улыбающуюся Элис, склонившуюся над блокнотом. Она светится от счастья.