«14 мая 1963 г. Я мама. Сегодня я стала мамой. Это прекрасное чувство. Волшебное. Держать в руках маленький нежный комочек и осознавать, что он только твой. Эбигейл Роуз Браун. Джон назвал ее в честь своей матери…»
Историю о рождении моей мамы я знаю хорошо. Элис часто рассказывала о своей пышной свадьбе с Джоном Брауном. Известный и уважаемый режиссер помог моей бабушке сделать карьеру в кинематографе. Через пару лет отношения, имеющие крепкий фундамент из дружбы и доверия, переросли в романтические. Он был на пятнадцать лет старше, поэтому смог провести с Элис лишь двадцать лет. Счастливых двадцать лет, по ее словам.
Теперь я понимаю, почему Элис никогда не рассказывала о своих родителях. Она просто не могла это сделать. Это было выше ее сил.
Теперь нужно попытаться обработать эту историю. Спустя три часа и чашку крепкого кофе краткие дневниковые записи Элис превращаются в связный эпический текст. Я еще раз перечитываю его, задержавшись на фрагменте, который пришлось вставить для того, чтобы история стала более полной.
«… Они хотели лишь лучшего для своей дочери. Так поступают все родители. Но какой ценой? У всего есть предел. И у любви тоже. Желая лучшего будущего для своей маленькой Элис, отец нанял несколько человек, удачно провернувших дело, которое привело к смерти Патрика…»
Не знаю, как лучше добавить кусок о родителях. За окном небо начинает светлеть. Доползая до подушки, я отключаюсь.
Работать по ночам – это, конечно, романтично. Да и вдохновение – гость особенный, который зачастую не любит солнечный свет. В темноте все истории, даже самые безумные, оживают. Кажется, что можно поймать ладонями эльфа, музу или во что вы там верите. На самом деле, работать по ночам – это тяжело. Следующий за продуктивной ночью день почти наверняка будет похож на разбитое сито. Никакой пользы вы из него не извлечете.
Проснувшись около одиннадцати, первым делом я насыпала корм Мистеру Джею, которого, как оказалось, не было дома. Видимо, обидевшись на хозяйку, он отправился искать завтрак в дикой природе. Благо прямо за домами нашей улицы раскинулся небольшой лесок.
Когда я нежусь в теплой пенной ванне с запахом ванили, где-то на улице раздается страшный кошачий крик. Сердцем чувствую, это Мистер Джей. Однажды его чуть не сбила проезжающая мимо машина. Наш рыжик уже староват, поэтому многие его рефлексы изрядно притупились. Первым делом, подумав о дороге и сумасшедших водителях, я мигом оборачиваюсь огромным полотенцем, достающим почти до колен, и выбегаю на террасу, что идет вокруг дома. Кошачий вопль вновь доносится с заднего двора.
Молодой человек пытается снять Мистера Джея с дерева, а тот орет, как полоумный. Уперевшись ногами в ствол и подтянувшись, одной рукой спаситель хватает Мистера Джея и тут же спрыгивает на землю. Кот все продолжает орать так, словно его хотят опустить в чан с кипящей водой.
– Ваш? – спрашивает парень, заметив меня на террасе, – Кот ваш? – повторяет он вопрос.
– Мой, – киваю я. Странно, что Мистер Джей не царапается.
Парень подходит к террасе и протягивает мне это рыжее несчастье. Теперь, вблизи, я могу разглядеть спортивную фигуру, светлые волосы и вполне привлекательное лицо молодого человека. Как и у Мистера Джея, зрение у меня не очень. Обычно я надеваю линзы, но сегодня почему-то не сделала этого.
– Он у тебя сумасшедший, – нелестно отзывается о моем домашнем питомце блондин. Как-то быстро он решил переключиться на «ты». Окей.
– Ты ему тоже не понравился, – не остаюсь я в долгу. – Кто ты вообще такой?
– Я тут теперь живу, – пожал он широкими плечами.
– Так это ты вчера включил такую громкую жуть, что у меня чуть окна в доме не треснули? – как же хочется все ему высказать. Глубокий вдох. – Надолго ты здесь?
– Очень надолго. Я купил этот дом на прошлой неделе, – поясняет блондин и добавляет с улыбкой, явно издеваясь. – И ты абсолютно не разбираешься в музыке. У тебя нет вкуса. Никакого. Вообще.
Делаю глубокий вдох. Мистер Джей успокоился у меня на руках. Мне надо последовать его примеру – успокоиться.
– Каждому свое. На вкус и цвет, как говорится… Спасибо за моего кота, – я разворачиваюсь и ухожу с прямой спиной. Только оказавшись под защитой дома, я осознаю, что стояла перед незнакомым человеком лишь в полотенце. Что теперь обо мне подумают?! Плевать. Прогоняю прочь мысли о моем новом знакомом. Хотя нет, незнакомом человеке – я ведь не знаю его имени. Однако одна мысль все же проникает в мое сознание: «Ругаться с симпатичным соседом, спасшим Мистера Джея, в первую встречу не есть проявление дружелюбия. Не лучшее знакомство».