Эти преобразования возможны лишь при условии относительно высокого качества всеобщего обязательного образования детей и подростков. Это должно быть обучением, которое позволяет молодым людям овладеть общими научными принципами подобно тому, как строгая подготовка по геометрии служит основой для развития соответствующих способностей. Такой подход к образованию необходим потому, что производственная занятость персонала будет сосредоточена на овладении технологией, основанной на новейших научных открытиях.
Если мы воспитаем молодежь в соответствии с этими требованиями, то сформируем население, которое знает, что все мужчины и женщины обладают таким потенциалом творческого разума, который отмечает каждого как живой образ Творца. Такое население будет склонно признать, как полезно для всех, практическое значение развития у некоторых людей относительно более высоких достоинств, но для этого населения будет неприемлемо мнение, что наследственное имя или богатство формирует членов общественного класса или касты, обладающей более высокой моралью, чем все население. Этот мир, почти полностью населенный хорошо образованными плебеями такого республиканского нрава, не является счастливой перспективой для слоя тунеядцев, богатство и власть которых зависят от финансовой спекуляции или других подобных видов ростовщичества.
Ради Жизни, Свободы, Собственности, как подчеркивал эмпирик Джон Локк, олигархи отдают предпочтение «прелестям» глупого сельского рабства и низкосортного городского населения, занятого тяжелым, низкооплачиваемым трудом. Утопией олигархов является создание такого мира, в котором молодежь обучается желаемым для них нормам поведения, но ее не обязывают брать на себя ответственность за овладение знаниями, которые в процессе обучения сформировали бы индивидуумов, владеющих геометрией, классическими изящными искусствами, имеющих также внутреннюю интеллигентность как для работы, так и для семейной жизни, решающее воздействие на которую оказывают естественные науки.
В течение всего периода, о котором нам рассказывает история или даже различного рода черепки, которые сохранились как источники из доисторических времен, в общественной и индивидуальной человеческой жизни главной была существенная глобальная проблема, которая состояла в поиске ответа на вопрос: какой мир нам достанется? Будет ли это мир олигархов, в котором научный и технологический прогресс подавлен, чтобы превратить большинство народа в оглупленное стадо, которым можно манипулировать, или это будет мир, соответствующий потребностям индивидуальной личности, созданной по образу и подобию Бога?
Британские догмы «свободной торговли» разрабатывались самозванной «Венецианской партией» Британии, т. е. олигархической партией. Эти догмы, которые были сформулированы под давлением лидера «Венецианской партии» Шелбурна, относятся еще к 1763 году, т. е. ко времени, когда Британия сломала морское могущество Франции. Эта победа позволила Британии добиться морского могущества и полного превосходства в мировом масштабе, точно так же, как Венеция стала имперской силой во всем Средиземноморье. В течение того же периода, наступившего после 1763 года, Шелбурн и его лакей Бентам побудили Эдварда Гиббона к написанию его «знаменитой» книги «Упадок и разрушение Римской империи». Либеральная партия Британии (так официально называли «Венецианскую партию») на самом деле намеревалась образовать Британскую мировую империю, отводя Лондону роль всеобщей столицы — «Третьего Рима». Как свидетельствуют доведенные до скотского положения колониальные подданные Британии, глобальная британская утопия состояла в том, чтобы создать мир, в котором можно было бы держать большую часть людей планеты невежественными, босыми и беременными, а при помощи болезней и голода сохранять территории редконаселенными.
Британия практически превратилась в мировую империю, даже несмотря на то, что Британские острова стали постиндустриальной свалкой. Большая часть населения этой страны опустилась до уровня иеху, а ее военная мощь едва ли может оставаться хотя бы символом былого могущества. Она господствует в мире лишь при помощи почти бесспорной гегемонии аксиоматических предположений эмпириков в формировании политики во всех государственных столицах планеты. Но это не является каким-то превосходством данного государства или народа.