— Бился? О нет, парень. Вел… Как бы тебе объяснить… Он неплохой маг. Он точно не самый худший человек во всём этом дерьме. Но он с особенностями. Понимаешь, каждый, кто достигает высот в искусстве, так или иначе меняются сами.
— Искусстве? — перебил Иваныч.
— Простой люд называет это магией. Сами маги называют это искусством. Вижу твоё удивление. В вашем мире нет магов? Как же вы… Ладно, позже расскажешь. Так вот, те, кто достигает высот в искусстве, вынуждены очень долго и плодотворно работать с даром. С силой. И сила меняет их. Это неизбежно. Меняет не сразу, постепенно. День за днём, год за годом. Так, что сам маг и не замечает этого. И всех по-своему. Кто-то становится кровожадным психопатом, кто-то замыкается в себе и становится отшельником. Чем сильнее дар, тем скоротечнее и сильнее изменения. Вел же… У него свои странности.
— Бред!
— В этом бреде ты теперь по самую маковку, Паша! — рассмеялся Мишико. — И тебе придётся его принять во всей его дерьмовой красе! Ну, или сдохнуть. У тебя же дар, парень! И судя по тому, что ты устроил у церковников, дар редкий. Ты способен за развыдавить из себя охренеть какое количество света! Так что решать тебе: принятие бреда и попытка выжить, либо отрицание и хреновая смерть. Думай. Эй, Вел! Мы жрать-то сегодня будем? Я сейчас сам себя переварю! И убери эту хрень отсюда! Воняет как от твоей трактирщицы!
— Да не моя она! Она там случайно оказалась, Мишико! Сколько можно об этом говорить?! — взвился Вел.
— Случайно… Ага. Как же.
Глава 4
Иваныч сидел прямо на земле, прижавшись спиной к бревенчатой стене домика, приютившего беглецов. Подставив своё лицо тёплым солнечным лучам, он аккуратно сгибал и разгибал правую ногу, прислушиваясь к ощущениям в колене. Удивительно, но колено работало, и боли не было совсем. Да, было лёгкое онемение, будто мышцы ноги затекли от долгого сидения в неудобном положении, но не более того!
Сколько прошло времени с того момента, когда ему сломали колено? По словам Мишико, не более трёх суток. Всего три дня, и его истерзанный коленный сустав вполне сносно работает. Даже не поскрипывает. От дыр в брюхе и грудине остались лишь красные зудящие рубцы. Глаз? Вот тут всё плохо. Новый глаз не вырос, оставив на своём месте зияющую дыру в глазнице.
Но даже так процесс заживления полученных ран прошёл быстро. Слишком быстро. О таком Иваныч ранее не слышал. И это тело. Это не его тело! Где его чуть полноватые руки, полноватые ноги со шрамом от неудачного падения с велосипеда над коленом, где начавший образовываться “пивной” живот? Где это всё? Но вместо них Павел мог наблюдать сухие, жилистые руки с мозолистыми ладонями и столь же жилистые ноги. И судя по состоянию кожи этому комплекту конечностей было лет двадцать от силы.
Точности в определении возраста Иванычу добавило лицо, взглянувшее на него в отражении из лужи. На него смотрел худощавый паренёк лет двадцати от роду, со спутавшейся паклей каштановых волос, острым носом, тонкими губами и пустой глазницей. Второй же глаз был без радужки. Просто маленькая точка зрачка посреди белого яблока.
И было кое что ещё. То что бывший педагог понял моментально, стоило ему подняться и немного пройтись. Его новое тело, при всей кажущейся субтильности, было куда как сильнее и ловче, в сравнении с его родным, оставшимся в том парке. Хотя он никогда не считал себя слабаком.
— Мда… — тихо пробурчал Павел — Дела-а-а. Вот дерьмо же!
— Рефлексируешь, парень? — спросил вышедший из домика Вел, неся в руках довольно объёмный свёрток, закутанный в ткань.
— Ага, — ответил Иваныч.
Демонолог положил ношу на землю и уселся рядом с Павлом.
— Я тут тебе одежды и снаряжения кой-какого принёс. В дороге пригодится, — произнёс Вел.
— Спасибо! — на автомате ответил Павел. — Подожди! Ты сказал в дороге? Вы уходите? И откуда одежда?
— Да. К вечеру лучше покинуть этот приютивший нас тихий уголок, пока хозяева не вернулись, — улыбнулся Вел.
— Хозяева?
— Они самые. Гостим мы сейчас у личных егерей его светлейшества Николаса Третьего, чтоб его кровавый понос пробрал! Это один из их охотничьих домиков. Пока он пустует, но, когда они сюда вернутся, неизвестно. Так что лучше бы уйти до того, как это произойдёт, чтоб лишних вопросов у господ не возникло. Тем более мы тут слегка поживились… Одежда, кстати, из их запасов.
Иваныч, приоткрыв свёрток, увидел высокие сапоги из коричневой кожи на жёсткой подошве, кожаные штаны, хлопковую рубаху, шерстяной серый свитер крупной вязки, хлопковый вощёный плащ и довольно объёмную походную сумку на одном ремне. Неплохо. Учитывая, что сейчас у него из имущества только чужое тело, непонятный обруч на шее да каменной твёрдости чёрные пятки, — это действительно неплохо.