— Спасибо! — повторил Павел. — Спасибо за всё!
— Ты, никак, куда-то собрался? — удивился Вел.
— Так вы же уходите, — не понял Иваныч.
— Уходим, — кивнул брюнет.
— Ну, так и мне куда-то нужно идти… — продолжил бывший педагог.
— Нужно, — подтвердил Вел.
— Мы же тут вроде как без разрешения…
— Ага. Егеря тебе за такое самоуправство быстро дымоход прочистят, — важно кивнул маг тьмы.
— Ну, вот я и…
— Вел! — донёсся из дома злой голос Мишико. — Не морочь парню голову! Он и так не в себе!
— Да я и не собирался, — сник демонолог.
— Не собирался он, — проворчал вышедший на улицу Мишико. — Паш, ты что собираешься дальше делать?
— Не знаю, — честно ответил Павел.
— Зато я знаю. Пойдёшь с нами. Или у тебя другие планы? — поднял бровь блондин.
— Нет, — не раздумывая ответил обрадованный Иваныч.
— Ну и славно. Одевайся. Хотя, нет. Сначала вымойся. За домом бочка с водой. А то несёт от тебя, как от того куска болотистой слизи, — поморщился Мишико.
Покинув временное пристанище в виде егерского домика, компания углубилась в лес и добрых пять часов прошагала узкими звериными тропками, пока не вышла на небольшую опушку, на которой Мишико скомандовал о привале и ночлеге.
В пути Павел старательно вертел головой, рассматривая новый для него мир, в поисках отличий и схожести. Бывший педагог не был большим знатоком ботаники, но точно был уверен в том, что некоторые растения врят ли могли встретиться на его родной планете. По крайней мере, он раньше не слышал о стройных древесных исполинах, с ярко сиреневой корой, либо о небольших пышных кустарниках с огромными и одуряюще пахнущими оранжевыми цветами, что выстреливали длинным липким языком по пролетающим мимо насекомым.
На опушке же, демонолог отправился на поиски пропитания, а блондин начал организовывать навес из веток на случай ненастья. Иваныч как мог ему в этом помогал.
Зайчатина, тушённая с корнями колчуна и добавлением каких-то местных трав, по фирменному рецепту дядюшки Вела — это вкусно! Если, конечно, бывают зайцы размером с крупную собаку, четырьмя длинными ушами и оскалом, которому позавидует добрая стая волков. По крайней мере, Иваныч уплетал зайчатину за двоих. Вслед за чуть утихшим стрессом к нему пришёл зверский аппетит. И теперь Павел, обжигаясь и рыча, его унимал. И не только он. Так же рыча и громко чавкая, рядом насыщались Мишико и Вел. Над чуть дымящим костерком висел котелок, в котором варился отвар из собранных демонологом плодов, похожих на сморщенные, битые жизнью огурцы. Отличались от привычных Иванычу огурцов они запахом, напоминающим запах шиповника, и тем, что при сборе с дерева огурцы матерились, как бордельные уборщицы в грязном порту, при чистке пытались договориться, а перед тем как отправиться в кипяток, несколько из них, затянув боевой марш, норовили плюнуть кислым соком в Вела. Но пахло от котелка вкусно! Шиповником и цитрусами.
Смеркалось.
Утолив голод, Иваныч откинулся спиной на ствол дерева и посмотрел в сторону. Там, на границе сумрака и света от костра, что-то тихо скулило, чавкало, плюхало и завывало. Иногда мелькала пара больших жёлтых глаз.
— Зачем он нам? — спросил Павел.
— Вел к нему привязался, — улыбнулся Мишико.
Мастер тьмы поперхнулся очередной порцией зайчатины, что пошла не в то горло, и зашёлся в сильном кашле. При этом он начал дико вращать глазами и показывать рукой за спину, явно на что-то намекая.
— Погляди! Они же как братья! — заржал блондин, с размаху прикладываясь по спине демонолога.
Огонь в костерке вспыхнул чуть ярче и высветил болотистого рыгуна, который ни на шаг не отставал от компании в их коротком походе, а после первого часа пути и вовсе забрался Велу на спину, намертво вцепившись острыми когтями в одежду. Но сейчас жаба оказалась в патовой ситуации, сама себя туда и загнав. Когда маг тьмы разделывал зайца-переростка, рыгун состроил самую жалостливую мину, на которую был способен, выпучил глаза, и, похрюкивая и бурча животом, решительно направился к месту разделки тушки. Охреневший от такого зрелища Вел кинул в тварь заячьей головой с висящими на ней остатками пищевода и потрохов, которую в грациозном прыжке жаба и поймала. Вот только снаряд для неё оказался великоват, застряв где-то в зобу. Сейчас же рыгун напоминал рождественского эльфа, который, тряся плюшевой кровавой бородой из заячьих ушей и кишок, пытался проглотить или выплюнуть слишком большой кусок. Делал это он, громко сопя, урча и поскуливая.