Внимательно слушавший, Сталин не все понимал из ее речи. Женщина часто сыпала, по-видимому, специальными физическими терминами, смысл которых ускользал от него. Но общее Верховный уловил с достаточной ясностью — произошедшее можно было объяснить с научной точки зрения. Дело оставалось за малым — за доказательствами.
— Он предъявлял вам какие-то доказательства? — сейчас этот вопрос приобретал особое значение, переводя весь разговор из умозрительного в практическое русло. Если будут доказательства, то все становится совершенно иным. — Хоть что-то?
Теслина ответила не сразу, что было обнадеживающим признаком. Значит, ей было что еще рассказать.
— … Пожалуй, да, Иосиф Виссарионович.
Верховный при этих словах едва не подскочил на месте. Значит, ей еще что-то известно.
— Николай рассказал то, что было известно только мне. Ни одна другая живая душа на свете не знала этих вещей… Когда мы с сыном эвакуировались из Ленинграда, то Коленька специально оставил дома свою любимую мягкую игрушку — медвежонка с пуговками вместо глаз. И закрывая дверь квартиры, он попросил, чтобы тот охранял наш дом.
Сталин поморщился. Совсем не так доказательств он ждал. Нужно было что-то гораздо существенней, чем это. Это разочарование ее ответом, естественно, не укрылось от Теслиной.
— А знаете, Иосиф Виссарионович, Николай кое-что приготовил и для вас. При нашем расставании он так и сказал, что вы будете сомневаться и станете требовать подтверждения его слов. Он просил вам напомнить про торговца Васадзе из вашего детства и то, что вы ему пообещали[1]. Ой…
Трубка из его пальцев выпала и с громким стуком ударилась о столешницы. По зеленому сукну веером рассыпались крупицы несгоревшего табака, пепел. Хозяин кабинета явно не ожидал такого. Ведь, это случилось в его очень далеком детстве, а тот разговор, вообще, был известен только ему и лавочнику Васадзе. Он точно никому ничего не рассказывал, а торгаш уже давно в могиле.
— Если это вас не убедит, то Николай просил назвать вам имя вашего однокурсника в духовной семинарии Лопурева, которого вы часто… — тут она замялась, явно не зная, как произнести следующие слова. — Обижали.
Внешне он почти никак не отреагировал. Могло было показаться, что ее слова совсем не тронули его. Но это было не так.
— Это истории из очень далекого детства, — глухо произнес он, вновь хватаясь за трубку. — Много я и сам уже не помню.
Лукавил. Конечно, он все помнил. Все эти события буквально врезались в его память. Случай с лавочников Васадзе с их села, вообще, помнил так, словно это случилось вчера. Торговец, гнида, всех односельчан обманывал, придумывая несуществующие долги и потом заставляя оплачивать их. Виссарион же, к тому же часто выпивавший, вынужден был часто нести к нему последние копейки.
Лопырева из тбилисской семинарии тоже хорошо помнил. Этот мальчишка, выходец из богатой купеческой семьи, никогда не знал проблем с деньгами. Они по сравнению с ними выглядели настоящими нищебродами, чем тот и пользовался. За какие-то несколько месяцев учебы Лопырев опутал долговыми обязательства едва ли не всех гимназистов, требуя с них деньги или разного рода услуг. Вот поэтому Иосиф его и гнобил.
— Я… Я верю вам… ему, — в какой-то момент выдавил из себя Сталин. — Все говорит о том, что товарищ Теслин каким-то немыслимым образом попал в наше время.
И тут женщина вытащила из кармана какой-то небольшой черный предмет, в котором можно было узнать микропленку.
— Это тоже просил передать Николай.
У Сталина перехватило дыхание. Вдруг стало сложно дышать, словно в комнате исчез весь воздух. Неужели именно на этой микропленке секрет изготовления оружия, которое сейчас громит немцев в хвост и гриву?
— Это то, что я думаю? — прохрипел он, осторожно касаясь маленького мотка целлулоида. — То самое оружие, секрет которого он привез из нашего будущего?
У него дух захватывало лишь от одной только мысли, что теперь Союз сам сможет выпускать это оружие невероятной мощи. И больше никто из врагов даже посмотреть косо не сможет в их сторону.
— Нет, Иосиф Виссарионович, — она вдруг качнула головой. — Николай сказал, что ни мы, ни кто другой из местных, пока еще не созрел для такого оружия. Он дает нам совсем другое.
Взяв было микрофильм, Верховный тут же вернул его на место. Причем еще и посмотрел на него так, словно это какая-то ядовитая гадюка.