Маша — горничная Валентины Алексеевны, чопорностью и холодностью напоминавшая Каролину Вильгельмовну — действительно встретила меня в лифтовом холле, одарила очень отдаленным намеком на улыбку, изобразила книксен, отработанный до абсолютного идеала, попросила следовать за ней и величественно поплыла по коридору. В принципе, я бы запросто обошелся и без подсказок, так как мог найти нужную дверь по «недвижным статуям» бойцов Конвоя, замеченным в первое же мгновение пребывания на этаже. Однако правила игры устанавливал не я, поэтому послушно двинулся следом за женщиной, «соблюдал скоростной режим» до остановки перед личными телохранителями государя, позволил провести личный досмотр, совмещенный со сканированием, и выслушал лекцию о правилах поведения в присутствии венценосных особ.
После того, как дверь в трапезную распахнулась «сама собой», плавно качнулся вперед, переступил через порог, сделал ровно три рекомендованных шага, остановился и сложился в верноподданническом поклоне.
— Добрый вечер, Лютобор Игоревич… — пробасил самодержец, разрешил выпрямиться и с интересом оглядел с головы до ног.
Я занимался тем же самым, ибо до этого момента видел государя только на парадных портретах, в Сети и в официальной хронике, то есть, облаченным в мундир. Поэтому не ожидал, что на ужин к наперснице матушки он наденет белую рубашку с довольно своеобразной вышивкой, светлые брюки и легкие ботинки.
Впрочем, первая мысль, посетившая меня при изучении внешности Императора, касалась его статей: как оказалось, придворные фотографы и видеооператоры не лгали ни в одном кадре — мышечному корсету не особо высокого, зато чрезвычайно мощного Огневика могли позавидовать многие Земляки!
Не знаю, о чем была бы следующая мысль, но поймать ее за хвост помешал вопрос Волконского:
— Юноша, скажите, пожалуйста, вам действительно тринадцать лет?
— Да, Ваше Императорское Величество! — твердо ответил я, заметил, как Ярослав Третий кинул вопросительный взгляд на матушку, и услышал ее ехидный смешок:
— Сынок, Лютобор Игоревич уже знает, что я эмпат. Впрочем, это ничего не меняет — он ни разу не солгал и до того, как я в этом призналась.
Самодержец неспешно перевел взгляд на меня и объяснился:
— Вы не только выглядите, но и ощущаетесь лет на шестнадцать, а то и больше. А это включило паранойю. Но с нею я уже справился, поэтому на время ужина дозволяю обращаться ко мне по имени-отчеству, сидеть в моем присутствии и задавать вопросы, не дожидаясь разрешения.
— Благодарю, Ярослав Георгиевич… — спокойно сказал я.
Государь удивленно выгнул бровь, несколько мгновений что-то искал в моих глазах, а затем дал команду усаживаться возле Валентины Алексеевны.
Я, естественно, повиновался. При этом, вроде бы, не тормозил, однако «прабабка» сочла необходимым ободряюще похлопать меня по предплечью. Ее лица в этот момент я, естественно, не видел, ибо смотрел на Волконского, поэтому, заметив, что вокруг него вспыхивает мощнейший огненный щит, потерял дар речи и не сразу понял, что это заклинание было активировано «благодаря» Шаховой. Ну, а та менее чем за секунду протараторила два довольно длинных предложения и все-таки убедила государя не только выставить из трапезной ворвавшихся в нее Конвойных, но и убрать защитное заклинание.
— А теперь еще раз и без иносказаний! — потребовал он сразу после того, как телохранители скрылись за дверью.
Целительница деловито кивнула, включила мощнейшую «глушилку», стоящую возле ее правого локтя, на какое-то время расфокусировала взгляд, видимо, подбирая нужные слова, а затем повернулась ко мне:
— Лютобор, скажи, пожалуйста, когда, где и как ты взял вторую ступень ученика?
— Сегодня. На автодроме в Мякинино. Во время тренировочного заезда по гоночной трассе… — честно ответил я.
— А первую — дней десять тому назад, верно?
— Да… — вздохнул я, заметив, как подобрались Волконские.
— А сколько часов в сутки ты медитируешь с линзой-камертоном?
Врать в присутствии эмпата было бы идиотизмом, признаваться в том, что все время бодрствования у меня висит не одна, а две «петли» — тоже, так что я сказал «большую часть» правды:
— От десяти и выше.
— И не испытываешь никакого дискомфорта, верно?
Этот вопрос удивил:
— А должен?
— В теории — да! — хохотнула Мирослава Михайловна. — К примеру, на ранге ученик меня хватало на два часа десять минут в сутки, а при превышении этой нормы начиналась деградация периферийных каналов энергетической системы со всеми сопутствующими эффектами вроде головокружения, озноба и ноющих болей во всем теле.