А какие любопытные возможности тут скрыты для экспериментов с вокальной музыкой! Один человек может спеть песню хором. Вообразите, как звучала бы капелла, составленная из сотни Галли Курчи! Правда, тут мы, пожалуй, хватили через край. На приготовление даже трехминутной песни знаменитой певице потребовалось бы петь 50 часов. Вряд ли на такое пошел бы кто-нибудь из мало-мальски известных вокалистов. Но монтаж дуэтов, трио, квартетов, а то и секстетов и октетов, украшенных к тому же оркестром, вполне реален. Первые пробы уже сделаны, и не только экспериментальные. Има Сумак, например, в некоторых своих вещах, запомнившихся и полюбившихся публике, подпевает Име Сумак, поет дуэтом сама с собой.
ЭХО В КОМНАТЕ
Недалеко от лесной опушки вы предаетесь детскому развлечению: слушаете эхо. «Ого-го!»—кричите вдаль и скоро получаете тихий дразнящий ответ. Почему так получается, понятно: стена леса отразила звуковые волны, отправила их обратно, к вам вернулся ваш же голос. Особенно хорошо эхо в горах: отвесные скалы почти не поглощают звука, отзвуки приходят громкие и отчетливые.
А в комнате бывает эхо?
Всякий знает, как гулко отдается песня в пустом зале — совсем не то, что в открытом поле. Эта гулкость и есть, если не «комнатное эхо», то нечто на него похожее, — явление, которое акустики называют «реверберацией». Стены, потолок, пол тут близко, звуковые отражения приходят быстро, поэтому повторений слова или фразы не получается, а выходит как бы размазывание звуков, их наложение друг на друга.
В разных помещениях реверберация неодинакова. Кое-где она мешает музыкантам, певцам, ораторам, в других местах наоборот — помогает. На открытии одного заграничного университета ректор поднялся на кафедру, начал торжественную речь и... замолк в недоумении. Никакой речи не вышло, невозможно было разобрать ни единого слова, сказанного оратором! Оказывается, актовый зал был спроектирован инженером, ничего не смыслившим в архитектурной акустике. Многократное «комнатное эхо» вышло слишком сильным, звуки в зале мгновенно обрастали нагромождениями отзвуков, сами себя заглушали.
Но есть помещения с идеальной реверберацией — например, Колонный зал Дома союзов в Москве. Тут голос словно подхватывается воздухом, обогащается, делается полным и насыщенным. Секрет — в архитектурном убранстве. Благотворную роль играют колонны, их размеры, расположение, вместе с удачным (и, видимо, получившимся случайно) размещением других элементов зала.
Современные архитекторы знают, как устроить помещения, в которых слышно великолепно. В них делаются ребристые1 потолки, выступы, колонны; перед строительством ведутся расчеты, ювелирные исследования на моделях. Особенно тщательно готовятся радиостудии и студии звукозаписи. Дело это очень тонкое.
Оказывается, для речи и музыки требуются неодинаковые помещения. Более того: для музыки разных характеров — особые. Короче говоря, если точно следовать советам знатоков архитектурной акустики, то для высококачественной звукозаписи придется невероятно усложнять студийное хозяйство — строить отдельные студии для оркестров, хоров, пианистов, скрипачей, певцов. Нелепость, не правда ли?
К счастью, нашелся очень простой и эффективный способ обхода всех этих трудностей. У нас в стране он разработан во Всесоюзном институте звукозаписи по идее инженера Георгия Александровича Гольдберга.
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ ОТЗВУКИ
Оператор ставит на магнитофон запись романса Глинки «Уснули голубые...» Исполнитель — Зара Долуханова. Ласковая, задушевная мелодия льется просторно и вольно, будто голос певицы записан не в студии, а где-то на притихшем вечернем берегу реки. Но вот звуковая обстановка меняется — певица словно входит в высокий каменный грот. Слова романса гулко отдаются в сводах, звук медленно удаляется, разносясь в лабиринте пещеры. А потом снова вырывается наружу, становится открытым и светлым.
Вы думаете, Зара Долуханова, исполняя романс, и в самом деле совершала все эти передвижения? Отнюдь нет. Она все время находилась в тщательно заглушенной студии, откуда и была сделана запись. Зато потом звукорежиссер повозился над обработкой пленки с помощью аппарата, называемого ревербератором. Наложение отзвуков, «переходы» с «улицы» в «грот» достигались простыми поворотами ручек на пульте прибора.