«Сборной» музыкой вскоре заинтересовался изобретательный на музыкальную эксцентрику композитор Георгий Михайлович Римский-Корсаков. По его заданиям Шолпо «склеил» в натуральном строе несколько мелодий к небольшому фильму «1905 год в буржуазной сатире». Вот когда родилась столь нашумевшая в последние годы «муза монтажа»! Буквально сразу же после появления звукового кинематографа.
Но Шолпо не задержался на копировании готовых звуков. Не стал думать об их искажении, преобразовании. Он стремился дальше — к рисованию искусственных звуковых дорожек, к заветной графической музыке.
Раздобыл мультстанок — такой же, какой применяют при создании мультипликационных фильмов. Выдумывал и чертил на листах бумаги звуковые дорожки, фотографировал их на пленку в уменьшенном виде, проявлял пленки, печатал позитивы, пропускал их через звукопроектор и слушал. О тембрах и гармониях сперва не очень заботился. Хотелось опять и опять получить рисованный звук, рисованную мелодию. И выходило! Странные голоса пели то, что замышлял изобретатель, — теперь уже без всяких предварительных записей музыкальных инструментов. Но каким адским трудом это давалось! Работа шла черепашьими темпами. Никак не удавалось освободиться от досадных щелчков на стыках заснятых кадров.
Изобретатель понял: надо механизировать рисование дорожек, построить для этого какую-то машину. Теперь он непрерывно думал о том, как ее сделать.
ВАРИОФОН
Видимо, на движущейся пленке зубчики звуковой дорожки должны вычерчиваться каким-то бегающим световым зайчиком. Пусть пленка проходит мимо вертикальной щелочки, через которую на нее падает полоска света, а щель периодически удлиняется или укорачивается."
Это нетрудно сделать, вращая между щелью и источником света лекало какой-то определенной формы. Форма этого лекала (Шолпо назвал его «акустическим графиком») будет выбрана так, чтобы получить нужную форму зубчиков звуковой дорожки. Нетрудно изменять и частоту зубчиков — надо, чтобы лекало вращалось с разной скоростью. Для этого годится простейший редуктор из двух конусов, прижатых друг к другу через шар. Можно менять и скорость протягивания пленки, чтобы удобнее было записывать звуки разной длительности. А потом пленку останется проявить, сделать с нее позитивные отпечатки, которые и слушать через обыкновенный шоринский звукопроектор с фотоэлементом, усилителем и громкоговорителем.
Как видим, не слишком сложно, хоть и не очень просто.
Но на постройку машины нужны деньги. Нужен и звукопроектор, хотя бы старый.
Шолпо понес на студию «Ленфильм» свои пробные рисованные мелодии, дал их послушать, попросил помощи.
На этот раз не больно хорошо отнеслись к изобретателю кинематографисты. Не очень-то поверили они в его новую идею, хоть она и выглядела заманчивой. После сомнений и обсуждений изобретателю был предложен любопытный договор: Шолпо получает четыреста рублей, старый звукопроектор и обязуется озвучить по своему способу сотню метров пленки в мультипликационном фильме «Темпы решают». А если работа не будет принята, он за собственный счет озвучит кадры старым способом — с помощью оркестра. Это — тысячи рублей.
Кинематографисты застраховались от любой неудачи изобретателя. А изобретатель шел на опасный риск.
Шолпо подписал этот договор. И взялся за работу.
Закупил самые необходимые материалы и детали. Принялся строить машину, как говорил изобретатель, «перочинным ножом». И вот она сделана — почти вся деревянная, на веревочках и проволочках. Так появилась первая модель аппарата для создания синтетической музыки. Изобретатель назвал его вариофоном.
Машина работала. Весело крутились конуса, шуршала пленка, «акустический график» рисовал звуковую дорожку.
На опыты времени не осталось. Пришлось поспешить с выполнением договора. За десять дней Шолпо приготовил два звуковых эпизода. Первый относился к карикатурной фигуре капиталиста, смотревшего из-за границы на стройку в СССР и соответственно на это реагировавшего. Отрывистые, скользящие мелодии, точно подогнанные под движения и мимику капиталиста, пришлись к месту. Получилось смешно. Второй же эпизод стилизованно изображал хор фабричных гудков, из которых отчетливо выделялось несколько тактов «Интернационала».