Для того, чтобы понять, умен человек или нет, вполне достаточно одних рисунков голов, лишенных жизни и цвета и набросанных на скорую руку. Насколько же более красноречивыми и поучительными могут быть живые лица, их непосредственное созерцание и наблюдение!
Кому-то подобные рисунки покажутся карикатурами. Возможно, мне возразят: в вышеописанных случаях признаки проявляются слишком явно и нам не так-то легко ошибиться, но что сказать о бесчисленном количестве переходных черт, оттенков и нюансов? Разве по мере того как они становятся тоньше, нежнее и невыразимее, они постепенно не ускользают от взгляда исследователя? Так, по крайней мере, кажется.
Однако не следует забывать о том, что в природе нет ничего ни самого по себе малого, ни самого по себе большого, чего-то более заметного или менее заметного, наглядность чего-либо относительна и, во многом, зависит от уровня восприимчивости глаз конкретного наблюдателя. То, что не замечают наши глаза или, возможно, только нетренированный глаз, может быть легко воспринято другими глазами или нашими же собственными в том случае, если указанный признак длительное время остается на том же месте или рисунке
Например, опытный взгляд эксперта способен находить все новые достоинства и оттенки выразительности в возвышенной картине, которая при этом остается все той же, и эти же оттенки останутся незамеченными для тысяч и тысяч других менее искушенных глаз, чье физическое состояние не уступает, а порой даже и превосходит физическое состояние глаз эксперта.
Наконец, стоит подумать о том, что природа всегда и во всем следует законам, так что ничего не создает без достаточных оснований: ни тупой угол в сто семьдесят девять градусов, ни острый угол в один градус. Поэтому даже на самой начальной стадии и едва заметное искривление черты лица, вне зависимости от выражаемого ею состояния, не происходит беспричинно, как и самый сильно изогнутый контур; это вынуждает нас признать, что и самые тонкие нюансы причинно обусловлены, а значит, они познаваемы и могут быть предметом научного описания.
Любое изменение формы моего тела будет иметь некоторое отношение к моей душе. Рука, не похожая на мою собственную, внесет изменения в пропорции всего моего тела и, следовательно, потребует совершенно другого тела. Таким образом, мир предстанет моей душе под совершенно другим углом и в совершенно новом ракурсе, а значит, и я буду совершенно другим человеком.
То, что у меня именно такая рука, а не другая — красноречивое свидетельство особенности моей души, и это положение сохраняет силу вплоть до любого мускула, до любого нервного волокна. Для того, чтобы убедиться в этом, обратимся с вопросом к анатому, достойному этого имени. Возьмем два мускула. Пусть наименование у них будет одно, но принадлежать они будут разным телам. Разве их различие будет меньшим различия лиц испытуемых?
Быть может, получение физиогномических выводов на основании одного изучения состояния костей или зуба вызовет у кого-либо снисходительную улыбку. Однако, на мой взгляд, это не менее естественно, чем физиогномическое заключение, делаемое на основании изучения лица. Лицо человека — это некое совокупное выражение жизненных сил личности, и, конечно же, речь не идет о том, что один отдельный член тела может превосходить его по силе и точности выражения.
И все же смею утверждать, что Создатель установил четкие пропорции, или соотношения, между всеми частями машины человеческого тела. Точность этих соотношений такова, что ангел, обладающий более высоким уровнем сознания, чем человеческий, может на основании вида одного сустава или одного мускула мысленно воссоздать все внешнее строение и весь внешний облик человека, и, таким образом, ангелу для вычисления всего характера человека достаточно одного единственного мускула.
Такие великие и наблюдательные анатомы, как Морганьи и Меркель, легко находили кости, принадлежащие скелету одного человека, в груде костей разных скелетов, сваленных в одну кучу. Подобно изготовителю скелетов, художник нередко соединяет в одно целое части, принадлежащие разным людям, однако не замечает это только неопытный глаз. Знаток скажет: ваша рука Ван Дейка не подходит к фигурам Рубенса.
Отсюда, как я полагаю, неоспоримо следует, что в человеческом теле нет ничего, не достойного нашего внимания. Природа говорит с нами одновременно на тысяче языков, причем ее речь весьма понятна и недвусмысленна, так что вина за наше непонимание или неверное понимание лежит не на ней, а на нас. Физиогномика не является лженаукой, и ее истинность нельзя подвергать сомнению.