Я выхватил карточку у него из пальцев.
— Благодарю за справку.
Я уже уходил, когда он выкрикнул мне в спину:
— С возвращением с Доралиса, ваша честь!
Весь вечер я провел в кабинете, принимая посетителей. Все это были простые горожане, и я не заставлял их раздеваться, а просто прохаживался вокруг с кронциркулями и губными зажимами, разве что время от времени изображая, что делаю заметки в блокноте, как тогда, в Анамасобии. Сколько бы физиономических изъянов ни обнаруживалось в их лицах, я восхвалял их достоинства и заводил разговоры. Сперва все держались настороженно, дивясь такому дружелюбию со стороны важного лица. Однако каждому хотелось уверить себя, что я не причиню им вреда, и постепенно языки развязывались. Они выкладывали все: болтали о детях, о работе, делились страхами перед демоном. Я кивал и внимательно слушал, хотя под черепом зудело все сильнее. Наступало время красоты. Последним в мой кабинет вошел молодой садовник, подстригавший кусты тилибара в парке. Его болтовня оказалась интересной. Паренек слышал, что я побывал в провинции, и ему хотелось похвастаться, что и он кое-что знает.
— Меня послали в чащу на границе провинции. Примерно через месяц как вернулась экспедиция Создателя, а вас несправедливо осудили, — рассказывал он.
— Интересно, — заметил я.
— Создателю нужны были образцы растений, трав и деревьев — много-много. Пришлось потрудиться, — продолжал парень.
— И что вы с ними сделали? — поторопил я.
— Тут-то и есть самая странность, — сказал он. — Когда мы доставили образцы в Город, нам велели сгрузить все на западном конце, у очистной и водопроводной станции. Прямо посреди улицы свалили, перегородили проезжую часть Потом меня отпустили и отослали обратно к тилибарам. А назавтра после работы я пошел посмотреть, что с ними сделали, а там ничего нет!
Ему хотелось еще поговорить о своей девушке и Планах на будущее, но меня уже трясло с головы до ног, и нужно было срочно уколоться. Я выпроводил не закрывавшего рта парня, заверив, что его ждет блестящая карьера, и пожелав счастья в семейной жизни, а едва за ним закрылась дверь, бросился за шприцем. Руки тряслись, но годы практики не прошли даром, и через три минуты я уже вводил лиловую жидкость в вену на шее.
Красота словно понимала, что если я сумел отказаться от нее единожды, то смогу сделать это снова, потому обходилась со мной мягче, чем прежде. Галлюцинации продолжались, но их было меньше, а приступы паранойи сменились долгими минутами глубокой задумчивости. Тем вечером мне представлялось, будто я освобождаю Каллу из тюрьмы механического тела и он становится моим помощником. Потом я смотрел в окно, за которым иллюзорный Город таял в струях черного дождя, застилавшего туманное солнце.
Понимая, что все это — видения, я все же продолжал мечтать, теперь уже об Арле. Я освободил ее, и она меня простила и полюбила. Все это казалось так просто и так неизбежно. Я обнял девушку и хотел уже поцеловать, когда стук в дверь заставил меня очнуться. От неожиданности я едва не упал со стула.
— Пакет для физиономиста Клэя! — объявил голос. Голова плыла, и я нетвердыми шагами добрался до двери, приоткрыл ее ровно настолько, чтобы взять посылку, и снова захлопнул.
— Благодарю, — крикнул я сквозь дверь, но снаружи было тихо. Пакет из оберточной бумаги был перевязан веревочкой. Ни имени, ни обратного адреса. Я положил его на стол и некоторое время рассматривал. Наконец, когда действие красоты почти прошло, решился вскрыть. Из-под обертки выпала записка, написанная рукой Создателя.
Клэй.
Присылаю обещанный рог демона. Держись подальше от тех, что еще держатся на голове. На всякий случай прилагаю вещицу, которая поможет тебе защитить себя. Не гуляй по ночам, пока не минует опасность.
Драктон Бету, Создатель.
В пакете оказался твердый черный рог демона. Зажав его в руке, я подумал, что он может пригодиться как оружие. Дальше, в отдельном свертке папиросной бумаги, обнаружилось кое-что более полезное в этом смысле — мой старый дерринджер, заряженный и с запасной коробкой патронов. В карманах плаща, который я надел, отправляясь на ночную прогулку, лежал пистолет, рог и скальпель. Огнемета мне не достать но и без него было намного спокойнее выходить под звездное небо вооруженным.
Я легко пробирался сквозь море возвращающихся по домам рабочих. Кое-кто узнавал меня и приветствовал поднятым пальцем. Запомнив знак, я тоже протягивал к ним средний палец, подогнув остальные. Меня переполняли добрые чувства, и показалось обидным, что в ответ они не улыбались, а отводили взгляд и, поджав губы, отворачивались. Мне захотелось вдруг стать одним из них, жить простой жизнью молодого садовника и его невесты.
24
К заводу я добирался уже по пустым улицам. Здесь, в самой старой части столицы, не было газовых фонарей на каждом углу, не было и светящихся витрин. В этом фабричном районе идеи Создателя воплощались в металл. Войны не случалось уже тридцать пять лет, однако военный завод за это время утроил выпуск продукции. Нужно было обладать великим гением Создателя, чтобы найти место для хранения выходящих отсюда ракет и снарядов. За стеной грохотал пресс, а в окнах переливалось огненное зарево.
В двух кварталах от завода располагался пакгауз, о котором говорил солдат на ярмарке. Низкое здание без окон протянулось на целый квартал и уходило в глубину его, на сколько хватало глаз. Вход перегораживали тяжелые деревянные ворота, замкнутые цепями. Я легко проскользнул в щель между створками и, сжимая в правой руке дерринджер, щелкнул зажигалкой.
Бесконечные ряды больших клетей уходили во мрак от освещенного огоньком круга. Между рядами стояли тележки, нагруженные мотками проволоки, деталями и инструментом. Зажигалка вдруг погасла, и мне не сразу удалось снова зажечь ее. Наконец, подняв маленький светоч над опалубкой клети, я разглядел получеловека, созданного Белоу из метала и плоти. Он был вскрыт и погружен в глубокий сон. Я потратил больше часа, заглядывая во все лица подряд в поисках Каллу, но все-таки нашел. По-видимому, его уже успели залатать после того боя. Теперь великан выглядел гораздо лучше. Наросты кожи на груди и шее уменьшились, а руки выглядели такими же могучими, как тогда, в провинции. Я поднес огонек зажигалки к его открытым глазам, пытаясь уловить признаки жизни. Огонь едва не опалил ему ресницы, но наконец зрачок начал сокращаться, а потом взгляд заметался из стороны в сторону.
Еще пять минут — и дрожь прошла по всему телу. И тут зажигалка погасла совсем. В темноте мне слышно было, как сотрясались стены клети. Я едва не бросился бежать от этого звука, но он скоро оборвался. Стало тихо.
— Каллу, — шепнул я.
Тишина. Я щелкнул зажигалкой — впустую. Горючее кончилось. Я снова и снова звал его по имени.
— Это я, Клэй, — твердил я. Темнота пугала все больше, и когда раздался его голос, меня просто отбросило от клети. Я промчался вдоль невидимого ряда, натыкаясь на углы клетей и спотыкаясь о тележки, и тут меня догнал его вопль, повторявший то же слово, которое он выговорил вначале хриплым шепотом. Крик «Рай!» прокатился по пакгаузу, и я услышал, как зашевелились другие изделия Создателя.
Мне удалось наконец нащупать створки ворот и протиснуться в щель. Первым моим движением было вышвырнуть проклятую зажигалку. Потом я пошел прочь скорым шагом в такт собственному хриплому дыханию. В смятении свернул не на ту улицу и прошел два квартала, прежде чем спохватился, что не вижу военного завода. Надо было поворачивать назад, но я уже не помнил, откуда пришел. Тогда я свернул наугад и зашагал еще быстрее, чувствуя нутром, что направляюсь совсем не туда, куда следовало бы. Кажется, вдалеке мелькали огни центральных улиц, а может и не они.
Мне уже казалось, что я шагаю ночь напролет, когда на углу темной улицы передо мной засверкала яркая вывеска бара. В открытое окно лилась музыка и шум голосов. Мне было уже не до опасений, что меня заметят в неподходящее время в неподходящем месте. Я прошел прямо к стойке и заказал сладость розовых лепестков, чтобы смыть из памяти эту уродливую насмешку над жизнью, скрип и плач несмазанных колесиков разума.