— Но как же мне доказать вам, что я вас люблю? — вскричал барон, не сводя глаз со своей собеседницы. Никогда еще она не казалась ему такой восхитительной, как в тот миг, когда с лукавым видом произносила речи, суровость которых, кажется, напрочь опровергали шаловливые жесты, прелестные гримаски и сквозившее в каждом жесте кокетство.
— Вот когда я узнаю, что Луиза завела любовника, — продолжала госпожа Б***, — когда я буду уверена, что ничем ее не обделила и что ваша измена не причинит ей горя, когда у меня не останется никаких сомнений в том, что она вам безразлична... вот тогда я смогу вас слушать! Эти слова, должно быть, кажутся вам отвратительными, — продолжала она низким, грудным голосом, — они и в самом деле таковы, но, поверьте, это говорю не я, это рассуждает математик, мыслящий логически. Вы женаты и утверждаете, что любите меня?.. С моей стороны было бы чистым безумием подать надежду мужчине, который не может принадлежать мне вечно.
— Демон!.. — вскричал барон. — Да, вы не женщина, вы демон.
— А вы, оказывается, шутник!.. — произнесла красавица, потянувшись к шнурку сонетки.
— О нет, Эмилия, прошу вас!.. — уже более спокойным голосом взмолился сорокалетний обожатель. — Не звоните, не надо! Простите меня!.. Я сделаю все, как вы хотите.
— Но я вам ничего не обещаю! — засмеялась госпожа Б***.
— Господи, как вы меня мучаете!.. — простонал он.
— А вы разве никому никогда не причиняли горя? — спросила она. — Вспомните, сколько слез было пролито из-за вас и ради вас!.. Нет, ваша страсть не внушает мне ни малейшей жалости. Если вы хотите, чтобы я не смеялась над ней, заставьте меня ее разделить...
— Прощайте, сударыня. Вы строги, но милосердны. Я оценил данный вами урок. Да, я совершил грехи, которые нуждаются в искуплении...
— Вот и ступайте каяться, — отвечала она с насмешливой улыбкой, — составьте счастье Луизы — это будет самой тяжкой епитимьей.
Они расстались. Но барон влюбился так страстно, что не смог не исполнить требование неумолимой госпожи Б***, желавшей во что бы то ни стало разлучить его с женой.
Спустя несколько месяцев барон и баронесса В*** жили хотя и в одном особняке, но раздельно. В свете очень жалели баронессу, на людях всегда оправдывавшую мужа, и восхищались ее смирением. Самая суровая блюстительница нравов не сумела сказать ничего дурного о дружеских узах, которые связывали Луизу с юным де Ростанжем; виновным во всем посчитали потерявшего разум господина В***.
Меж тем, когда этот последний принес госпоже Б*** все жертвы, на какие только способен мужчина, коварная возлюбленная его, сославшись на необходимость поправить слабое здоровье, отбыла на воды в Мондор, оттуда перебралась в Швейцарию, а затем — в Италию.
Барон умер от гепатита, окруженный трогательнейшими заботами законной жены, и, судя по мучившим его угрызениям совести, так и не догадался об ее участии в доконавшей его интриге.
Этот анекдот, выбранный нами из тысячи ему подобных, дает представление об услугах, какие одна женщина может оказать другой.
Драма, начавшаяся со слов: «Сделай одолжение, отбей у меня мужа...» и закончившаяся для мужа гепатитом, — исчерпывающий образец женского коварства. Разумеется, образец этот отличается от бесчисленных схожих случаев некоторыми нюансами, но канва остается всегда одинаковой. Поэтому мужу следует опасаться всех подруг жены. Хитроумные уловки этих лживых созданий чаще всего увенчиваются успехом, ибо на помощь им приходят два вечных спутника мужчины: самолюбие и желание.
§ 4. О союзниках любовника
Человек, спешащий подать прохожему выпавший у того из бумажника тысячефранковый билет или даже носовой платок, считает низостью предупредить своего приятеля о том, что у него похищают жену. В этой нравственной непоследовательности есть немало странного, но в конце концов она объяснима. Раз закон не берется выслеживать неверных супругов, частным лицам эта слежка тем более не пристала; отдавая же тысячефранковый билет тому, кто его потерял, человек руководствуется принципом: «Поступай с другими так, как ты бы хотел, чтобы они поступали с тобою!»
Но какими доводами можно оправдать и как назвать помощь, которую один холостяк неизменно спешит оказать другому, когда требуется обмануть чьего-нибудь мужа? Человек, считающий ниже своего достоинства донести жандарму на убийцу, без зазрения совести уводит мужа в театр, на концерт и даже в дом сомнительной репутации, дабы помочь товарищу, которого он назавтра, вполне возможно, убьет на дуэли, устроить свидание, в результате которого либо появится на свет незаконнорожденный ребенок, чьи законные братья лишатся части состояния, либо на свете станет тремя несчастными существами больше. Надо признать, что честность — добродетель весьма редкая; как правило, чем больше человек ею кичится, тем меньше прав он на это имеет. Сколько семей распалось, сколько братской крови пролилось исключительно оттого, что друг не отказался совершить то, что считается в свете простительной шалостью.