Все наши предшествующие замечания сводятся к одной-единственной мысли, которая может рассматриваться как вершина — или, если угодно, основание — той тайной теории любви, которая в конце концов наскучит вам, если мы поскорее не завершим ее изложение. Итак, вот вывод, к которому мы пришли:
LVII. Продолжительность страсти, связующей два существа, способных любить, прямо пропорциональна силе первоначального сопротивления женщины либо серьезности препятствия, которое воздвигают на пути к счастью превратности общественной жизни.
Если вы добьетесь взаимности за один день, любовь ваша не проживет больше трех ночей. Отчего? Не знаю. Оглянитесь вокруг, и вы увидите многочисленные подтверждения этого правила: в мире природы тем растениям, которые дольше всего созревают, суждено самое долгое существование; в мире нравственном книги, написанные вчера, назавтра уже умирают; в мире физическом женщина, не доносившая плод до положенного срока, рождает мертвое дитя. Повсюду залогом долголетия является длительная подготовка. Чем богаче прошлое, тем длиннее будущее. Если любовь — дитя, то страсть — зрелый муж. Именно этот общий закон, подчиняющий себе природу, людей и чувства, нарушают, как мы показали, наши браки. Напротив, все средневековые легенды о любви — сказания об Амадисе, Ланселоте и Тристане, героях, чье постоянство по праву зовется баснословным, — чтут этот закон. Принявшись подражать греческой литературе, мы умертвили нашу национальную мифологию, а ведь пленительные создания, нарисованные воображением труверов, воплощали бесспорную истину.
LVIII. Мы привязываемся надолго лишь к тому, что стоило нам забот, трудов и терзаний.
Все, что мы знаем об основаниях этого главного закона, сводится к следующей аксиоме, являющейся разом и ядром этого закона, и его следствием:
LIX. Какую сферу жизни ни возьми, мы всегда получаем ровно столько, сколько отдаем.
Утверждение это до такой степени самоочевидно, что мы не станем его доказывать, и добавим к нему лишь одно-единственное замечание, на наш взгляд, довольно существенное. Человек, изрекший: «Все — правда, и все — ложь»[134], высказал мысль, которую ум человеческий, от природы склонный к лжемудрствованию, истолковал на свой лад, ибо поистине у вещей столько граней, сколько найдется умов, их рассматривающих. Дело вот в чем:
В мире нет закона, который не уравновешивался бы законом противоположным: вся жизнь — не что иное, как плод равновесия двух соперничающих сил. Следовательно, в любви тот, кто дает слишком много, получает недостаточно. Мать, выказывающая детям всю свою нежность, взращивает в них неблагодарность — проистекающую, возможно, из неспособности ответить на материнскую любовь любовью столь же сильной и деятельной. Женщина, любящая своего избранника сильнее, чем он ее, непременно станет его рабой. Долгая жизнь суждена лишь той любви, что вечно удерживает силы любящих в равновесии. Известен и способ установить это равновесие: пусть тот из двоих, кто любит больше, выказывает ровно столько же страсти, сколько тот, кто любит меньше. В конце концов, раз любовь допускает такое неравенство, любящей душе ничего не остается, кроме как принести эту сладостную жертву.
Каким восхищением преисполняется душа философа в миг, когда он открывает, что мир, возможно, зиждется на одном-единственном принципе, подобно тому как нами повелевает один-единственный Бог, а наши идеи и чувства подчиняются тем же законам, которым повинуются солнце, цветы и весь мир!..
Пожалуй, именно на этой метафизике любви основывается следующее утверждение, проливающее яркий свет на соотношение месяцев медового и ледяного:
Теорема
Человек движется от отвращения к любви; но, начав с любви и дойдя до отвращения, он уже никогда не возвращается назад.
Есть люди, чье воображение бесплодно, а мысли и чувства не развиты вполне. Как иные умы легко улавливают отношения между вещами, но не умеют сделать выводы из своих наблюдений, без труда подмечают каждую сторону явления отдельно, но не могут соединить их вместе, способны только смотреть, сравнивать и описывать, — так иные души не умеют чувствовать, и переживания их весьма несовершенны. В любви же, как и во всяком другом искусстве, истинный талант отличается совершенством как замысла, так и исполнения. Мир полон людей, которые распевают мелодии без начала и без конца, у которых в голове бродят четвертинки бессвязных мыслей, а в душе — четвертинки беспорядочных чувств, — одним словом, людей, которые являются таковыми лишь наполовину. Соедините ясный ум с умом вялым — и вы обречете обоих на беды: ведь во всем необходимо равновесие.